Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Если оставить в стороне определённую непоследовательность графа д’Аварэ, начавшего с того, что публикация общих рассуждений довольно бессмысленна, и закончившего призывом избегать конкретики, то картина в целом представляется довольно ясной: в ожидании скорого прихода Людовика XVIII к власти во Франции конституционалисты старались связать его обещаниями, которые затем пришлось бы выполнять, а ближайшее окружение монарха, напротив, всеми силами стремилось этого избежать. И самым лучшим аргументом в пользу того, чтобы не торопиться с какой бы то ни было декларацией, виделся следующий: пока король и в самом деле не окажется на территории Франции, пока не станет ясно, каким образом и при каких обстоятельствах это произойдет, нет никакого резона спешить. Д’Аварэ и сам был в этом убежден, и пытался убедить своего государя:

При нынешнем положении дел принятие декларации видится мне невозможным. Если в ней не будет ничего, кроме общих мест, проходных фраз, расплывчатых обещаний, ее будет не трудно выставить в ложном свете. А это означает, что нужно прощать, угрожать, брать на себя определенные обязательства, по крайней мере, очерчивать основы будущего временного порядка управления. Одним словом, поскольку декларация - это акт королевской воли, в ней требуется и говорить по-королевски. Однако подобный язык производил бы надлежащее впечатление, если бы Его Величество уже был на территории своей страны или готовился на нее вступить, а как можно его придерживаться в Митаве? Может ли Король, находясь за 600 лье от своего королевства, в своего рода почетном плену, направлять своим подданным законы, способные одних ободрить, у других вызвать страх и при этом произвести на всех сильное впечатление?{2313}

Эта переписка лишний раз показала графу де Сен-При пределы его возможности влиять на политику короля. 29 октября 1799 г. он написал архиепископу Бордо:

Мы не такие большие мальчики, как вы могли бы подумать, множество предрассудков и привычек по-прежнему остаётся в силе... Нет сомнений, никогда ещё не предоставлялось такой хорошей возможности довести королевство до такого совершенства, до которого может его довести лишь реставрация монархии, если она свершится. Но вместо того думают, что всё пойдет хорошо поскольку так некогда и было; мечтают предаться наслаждениям, чтобы вознаградить себя за потерянное время{2314}.

По всей видимости, был свой проект декларации и у Людовика XVIII. В архиве он отсутствует, однако его основные положения изложены королём в письме к графу д’Аварэ:

Я главный и практически единственный автор Прокламации, которая будет адресована французам в момент моего возвращения в моё Королевство. Её продиктовало моё сердце, мой совет, сплотившийся вокруг меня, лишь прояснил мой замысел. Её первой статьёй будет всеобщая и без ограничений амнистия, а остальные будут тесно связаны с желаниями народа, с облегчением страданий, с их завершением, с гражданскими и политическими правами, одним словом, их Король ни перед чем не остановится, чтобы убедить французов, что он хочет вырвать трон его предков из рук этих жестоких тиранов, а также хочет вновь завоевать их любовь и царить над их сердцами{2315}.

В итоге от принятия декларации всё же решено было отказаться. Курвуазье доказал{2316}, что в таком документе придётся, так или иначе, обрисовать общие очертания если не будущего государственного устройства, то хотя бы временного порядка управления страной. Но для этого хорошо было бы заранее представлять себе этот порядок от начала и до конца, включая те детали, о которых ничего не говорилось в данных ранее инструкциях{2317}. Так появился на свет комплекс из двух десятков разнородных документов - мемуаров, пояснительных записок, проектов деклараций, ордонансов и эдиктов, затрагивающих все сферы жизни общества{2318}. Труд был закончен к концу осени 1799 г., причём часть текстов написана уже после переворота 18 брюмера, поскольку истинное его значение эмигранты осознали далеко не сразу.

Своеобразным эпиграфом к этому собранию документов могут послужить слова самого Курвуазье:

Монархия разрушена до основания, однако это разрушение имеет место лишь фактически, но не юридически. Фактически, сегодня не существует ничего из того, что было в 1789 году, юридически же все, что было в ту эпоху, существует и по сей день. Таким образом, необходимо, чтобы Король упразднил то, что не должно быть восстановлено, и Королю необходимо изменить то, что не должно возродиться в прежнем виде. Одним словом, былые законы, былые обычаи повлекут за собой, наряду со всеми присущими им пороками, все былые институты, которые новые законы не упразднят и не изменят.

Отсюда проистекает нынешняя необходимость реформ, если Король действительно их желает. И сколь же долгий путь лежит перед ним! Реформы управления диоцезами, управления провинциями, судебной администрации, финансового ведомства, налоговой системы, военной сферы, реформы во всех областях законодательства{2319}.