– Я сделала для тебя браслеты, – сказала она, дотрагиваясь до запястий Хана. – Они впитывают силу – как твою собственную, так и ту, что используется против тебя. Они защищают тебя и не позволяют использовать дар. Случайно либо намеренно. Они не позволяют потокам магии выходить из тебя и накапливаться в амулетах. Все одаренные потомки Уотерлоу носили такие же браслеты, начиная с сына Алжера, – она сделала паузу и добавила: – Его звали Алистер.
Хан уставился на браслеты, будто увидел их впервые. Он вспомнил, как лорд Байяр прочитал заклинание, но серебро вобрало в себя языки пламени. А ведь демоны-убийцы напали на него, но их чары на него не подействовали. Мика предупреждал его, что нельзя трогать амулет со змеей и посохом, но Хан не послушал. Он ощущал силу амулета, однако остался в целости и сохранности. А ведь проклинательская штуковина Байяров отбросила «южан» к стене.
Неужто он – бывший главарь банды «тряпичников», бродячий карманник с испачканными в крови руками, яростью в сердце и большим количеством врагов, был еще и Хансоном Алистером – чародеем, способным выстреливать пламенем из пальцев, читать заклинания и подчинять других своей воле?
Он являлся потомком безумца, который очаровал королеву и едва не уничтожил мир? Или он был последним живым символом любви, которая бросила вызов условностям, и напоминанием о тех, кто сполна за это поплатился?
Ему вспомнились слова Шива: «Люди только и делают, что треплются о тебе. Сказочки рассказывают. Я только и слышу: «Кандальник Алистер тут, Кандальник Алистер там». Ты прям будто из золота!»
Нет. В жилах Хана не текла голубая кровь. Он – сын прачки и солдата.
– Твой дедушка тоже носил браслеты, – вымолвила проницательная Елена. – Его воспитывали в Крутом откосе, – по мерцанию ее глаз было понятно, что она говорила о чем-то секретном. – Но у твоего отца дар не проявился. Он умер, не узнав о своем происхождении.
– А моя мать? – вырвалось у парня. – Она знала, для чего нужны браслеты?
Старейшина покачала головой:
– Мы поведали ей, что ты был одержим демоном еще в утробе. И амулеты на запястьях будут тебя оберегать. Мы убедили ее ничего не говорить тебе, сказав, что это сделает тебя уязвимым для сил зла, – в голосе Елены не прозвучало ни нотки сожаления.
Хан в ужасе уставился на женщину. Неудивительно, что мать была убеждена, что ее сын станет жертвой зова улиц. Даже после того, как он вышел из игры, она не могла в это поверить.
Ложь стала стеной между ними. Юноша вспомнил один из их последних разговоров.
«Ты проклят, Хансон Алистер, – сказала мать. – И тебя ждет плохой конец».
– Мы решили забирать тебя в Марисские Сосны каждое лето, – продолжала Елена. – И давали Сали денег.
– То есть… вы ей еще и платили, так? – воскликнул Хан. – И она… не задавала никаких вопросов?
Что же, мать не волновало, почему горцы интересуются ее сыном? Конечно, нет, раз это приносило немного средств. Бедняки не вправе задавать вопросы.
– Сали надеялась, что для тебя будет полезным бывать за пределами города, – ответила Ива. – Она верила, что мы отгородим тебя от уличной жизни и ты сможешь обучиться торговле на свежем воздухе. Она считала, мы защитим тебя от юношеских… ошибок.
Хан ощущал себя загнанным в ловушку. Он еще никогда не чувствовал подобного, находясь в племени. Марисские Сосны всегда были для него безопасным убежищем. Но все оказалось иначе.
Ива и Елена были обманщицами в одеяниях, сотканных горцами.
Его просто-напросто обвели вокруг пальца, как простака на Тряпичном рынке.
– Получается… вы забирали меня, потому что боялись, что я свихнусь и разрушу мир, как Алжер Уотерлоу? – Хан старался говорить бесстрастным тоном, но с трудом мог сдерживать дрожь в голосе.
– Алжер не был сумасшедшим! – прорычал Люциус.
Хан встрепенулся: он уже забыл о присутствии старика.
Фроусли окинул помещение слепым взором.
– Мне плевать, что вы все тут говорите.
«И теперь я должен поверить, что мой предок не был безумцем, потому что об этом говорил спятивший Люциус?» – подумал Алистер.
– Одинокий Охотник, ты был мне как сын, – произнесла Ива. – Может, все и началось с выполнения обязательств, но теперь…
– Вы мне не мать! – процедил он. – У меня была мать. Но она мертва.
Хотя бы Аверил имел совесть и выглядел смущенным.
– Мне очень жаль. Мы понимаем, что на тебя сразу взвалилось слишком многое.
– И к чему это все? – взвился Хан.
Юноше не терпелось поскорее закончить разговор и уйти, чтобы осмыслить услышанное в одиночестве. Он беспокоился, что маска уличного бандита может подвести его.
– Зачем вы мне это рассказываете… если уже поздно?
– Сейчас наступили самые тяжелые после Раскола времена, – объяснила Ива. – Гаван Байяр представляет серьезную угрозу для королевы и династии. Совет обретает силу. Раису чуть было не выдали замуж за чародея.
– А при чем здесь я? – спросил Хан.
– У тебя есть выбор, – вымолвила Елена. – Мы можем оставить твои браслеты, и ты продолжишь жить, как и раньше. Если захочешь остаться в Марисских Соснах, Ива обучит тебя целительству.