Король франков

   — А потом ты расскажешь мне о деяниях Христа. Ведь в Новом Завете, сдаётся мне, также масса нелепостей?

   — Я постараюсь доказать тебе, граф, что там тоже есть над чем посмеяться.

   — Отлично! А теперь — завтракать, ибо курица, что нам принесли, пролетела мимо моего желудка, клянусь сапогом Роллона!

Они направились к двери, и тут Можер, остановив Рено и подняв для убедительности палец, напутствовал монаха:

   — Пусть мы с тобой и богохульники, но не забывай о своей миссии, ибо ты — святой отец и обязан нести в мир слово Божье!

   — Это мой хлеб, грех забывать об этом.

   — Ну а вечером, а тем более ночью — долой рясу пред телами прекрасных фей!

Рено кивнул.

Глава 5 ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ НАСЛЕДНИКА ПРЕСТОЛА

Вечером королева решила устроить танцы. Перед этим придворные, которым Рено сразу же понравился, стали просить его провести над ними церемонию отпущения грехов от имени церкви и Бога: ни к чему их копить, душа должна с лёгкостью принимать новые. Король, услышав об этом от монаха, сказал, что тот будет отныне отправлять службы, читать проповеди и заупокойные молитвы, крестить младенцев, а также отпускать грехи мирянам в церкви, рядом с которой часовня; то и другое всего в ста шагах от дворца.

   — Проповедуй любовь к людям, равенство и справедливость, — напутствовал Гуго святого отца, — помни, что ты врачеватель и пастырь душ. Я рукополагаю тебя в сан священника с правом ношения парчовой ризы. У тебя будут помощники: причетник, монах и клирик. Они, разумеется, добрые христиане, но ни один из них не сумеет подобающим образом ориентировать паству на небесную жизнь, рассматривая земную лишь как подготовку к спасению души. О тебе я за столь короткое время уже услышал хвалебные отзывы, представь, в большинстве от фрейлин, потому и принял решение поднять твой сан.

   — Но, государь, на это имеет право лишь епископ, — напомнил Рено. — Без его санкции я не могу занимать такой пост.

   — Я король, миропомазанник Божий, и этим всё сказано, — властно заявил Гуго. — Я могу в своих владениях снять одного епископа и назначить другого, имею право дарить или отнимать епархии, и поскольку власть дана мне Богом, никто не вправе осуждать мои действия. И помни, святой отец, выше тебя — приор. Но он остался в твоём монастыре, как и аббат. Приором для тебя буду я. Ты же, как лицо среднего церковного сана, отныне будешь иметь право совершать таинства. Назови все семь.

Рено назвал.

   — Сможешь кроме рукоположения совершить всё?

   — Нас этому учили.

   — Ступай. К тебе уже очередь, как мне доложили.

И король улыбнулся.

Так брат Рено сделался священником при дворцовой церкви и в первый же день, облачившись согласно сану, принял исповедь у доброго десятка желающих церковного покаяния.

Танцы начались после ужина. И это было веселее балета, репетицию которого королева перенесла на другой день.

Несмотря на то, что на дворе было ещё светло, зал горел свечами в ста канделябрах, развешанных по стенам; в их свете перед публикой выступали бродячие актёры и канатные плясуны, которых королева пригласила во дворец. Их фокусы и акробатические упражнения сопровождались игрой на музыкальных инструментах. Оркестр состоял из виолы, бубна и двойной флейты, кроме того один из гистрионов (так звались актёры) держал в руках ручной орган; правой рукой он перебирал на нём клавиши, а левой раздувал мехи.

После выступления первой группы, состоящей почти из одних мужчин, на сцену зала вышла вторая — из двух женщин. Одеты они одинаково, но с разной расцветкой: на них корсеты с рукавами покроя «раковая шейка», на шее — ожерелья золотое и жемчужное, под корсетами короткие юбки, голову венчает тюрбан — у одной красный, у другой зелёный, на ногах у плясуний — мягкая войлочная обувь. Они исполняли свои танцы, сопровождая их игрой на бубнах и звоном колокольчиков в обручах. Затем под звуки арф, флейт и псалтериев[6] гистрионы исполнили танец с мечами, причём в полном бутафорском вооружении, как того и требовал этот старинный германский пиррический танец.

Выступление труверов[7] решено было отложить на другой день, хотя они и порывались блеснуть талантами. Пока же, одарив гистрионов драгоценностями и одеждой, придворное общество покинуло зал в ожидании, когда для танцев выстелют пол душистыми травами и цветками лаванды с розмарином.

Открыла бал, как и полагалось, королевская чета. Под звуки флейт жонглёров Гуго с Адельгейдой торжественно прошествовали через зал в великолепных королевских одеяниях, сопровождаемые почтительными поклонами и восхищенными взглядами. За ними, держась за руки, прошли парами герцогиня Гуннора Нормандская с Генрихом Бургундским, принцесса Гизела Французская с графом де Понтье, принцесса Эдвига с графом Ренье де Эно, граф Бушар Вандомский с супругой, граф Фулк Анжерский с баронессой Альбурдой де Труа, за ними остальные потомки знатных родов.

Роберт, сын Гуго, герцог Орлеанский, стоял рядом с Рено и, постоянно бросая на него беспокойные взгляды и дёргая за рукав, спрашивал: