Король Георг V

Такой же размеренный распорядок господствовал и в Виндзоре. Древнюю крепость Георг IV превратил в великолепный дворец, величественно возвышающийся на берегу Темзы и менее чем в двадцати милях от Лондона доставляющий своим обитателям все услады парка и тенистого леса. Королевская семья в течение года периодически наезжала сюда на короткое время. Признаком того, что во время пребывания в Виндзоре король обретает особое душевное состояние, можно считать его позволение носить короткие пиджаки вместо обязательного для Лондона фрака. Рано утром он совершал прогулку верхом на лошади, после чего играл в гольф или катал детей в открытом экипаже, запряженном четверкой лошадей серой масти, а однажды в апреле полдня собирал примулы для своей матери. Королева тоже была счастлива. Она любила работать в библиотеке, разыскивая там забытые раритеты, приводила в порядок книги и составляла каталог. Отношение ее мужа ко всякого рода древностям было равнодушным, если не негативным. Так, он приказал Эшеру уничтожить все письма герцогини Джорджианы Девонширской к Георгу IV. На сей раз, однако, верный слуга не подчинился королевскому приказу. Нескромные письма он перенес в собственную библиотеку, и почти через полвека они были проданы его потомками.

«Здесь чрезвычайно спокойно и все по-домашнему, — писал Эшер весной 1911 г. — Мы вернулись к образу жизни королевы Виктории. Ужин в Дубовой комнате, затем все сидят в гостиной до самого чая, после чего расходятся по своим делам, а король отправляется работать. Он рано ложится спать». Адмиралу Фишеру он говорил, что это похоже на пребывание в тихом доме приходского священника. Правда, не все гости одобряли происшедшие перемены. Лорд Крюэ, министр в правительстве либералов, приглашенный в Виндзор на Аскотскую неделю, тосковал по «сильной и властной личности» короля Эдуарда. А Менсдорф раздраженно замечал: «Вечера очень скучны. Никакого бриджа, так что мы просто сидим без дела, что нагоняет тоску и чрезвычайно утомляет».

Макс Беербом отразил эти настроения светских людей в довольно слабой пьесе, озаглавленной «Ballade Tragique а Double refrain».[49] Ниже приводятся две строфы из воображаемой беседы придворного и придворной дамы:

Он:

Прошлым вечером я видел его с сельским священником;

Он говорил с ним о посещении больных…

Король гораздо скучнее королевы.

Она:

По крайней мере он не шьет,

Он не вышивает ярд за ярдом…

Королева гораздо скучнее короля.

Однажды за ужином леди Лейсестер, жена соседа короля по Норфолку, примерно в таком же духе жаловалась лорду Линкольнширу, обер-гофмейстеру королевского двора. Однако либерал-землевладелец не проявил никакого сочувствия. А в своем дневнике записал:

«Когда король взошел на престол, они все говорили: „Наконец-то у нас появилась сильная личность!“ Однако свою силу он проявил самым неожиданным образом. Будучи принцем Уэльским, он говорил очень свободно, и все думали, что он завзятый тори; аристократии это страшно нравилось. Потом они обнаружили, что он человек с сильной волей и ни в коей мере не подвержен женскому влиянию. Так что светское общество, к своему разочарованию, лишилось всякой возможности его „зацепить“».

Отношение короля к светскому обществу было достаточно определенным. «Мы уже довольно повидали всяческих интриг, когда некоторые леди совали нос не в свои дела, — заявил он как-то Менсдорфу. — Меня не интересуют другие жены, кроме собственной».