Король гоблинов

Мое собственное тело ныло, словно после побоев, и я сумела лишь разложить одеяло, чтобы не лежать на снегу, прежде чем рухнуть без сил. Веки налились такой тяжестью, будто к ним кто-то привязал по мешку с песком. Меня трясло от потери энергии, хотя серьезных ран не было.

Лидиан выглянул из укрытия, несколько секунд всматривался неизвестно куда, но наконец сокрушенно вздохнул и лег на место. Я демонстративно расположилась как можно дальше от него. Во время путешествия между нами всегда находился кто-то из спутников, сейчас же мы остались наедине. Наедине с тем, кто пытал меня во имя собственных извращенных представлений о справедливости. С тем, кто без колебаний поступил бы так снова. Я вздрагивала каждый раз при виде Лидиана, но сейчас он не мог мне навредить. Думаю, в данный момент я больше переживала за раненых друзей.

Но не успел страх за них овладеть разумом, как земля снова задрожала, спровоцировав падение камней и обломков льда. Воздух наполнился запахом гари, и на секунду воцарилась зловещая тишина. Дыхание затаили все живые существа: от крохотных насекомых до огромных инеистых великанов.

Из логова Фьялара раздался душераздирающий крик. Всего один, но такой пронзительный и мощный, что в ушах зазвенело, а земля вздрогнула. Звук напоминал сочетание всех худших шумов – скрежета ногтей по стеклу, визга пилы, стонов умирающих от пыток людей, боевых кличей гоблинов. А еще смеха Лидиана, когда он мучил меня в плену. И криков боли Сорена во время укуса змеи. Все они слышались в том возгласе огромной птицы, который длился и длился, заполняя собой пространство, сотрясая землю и разрушая миры.

Когда звук наконец оборвался, я осталась корчиться на месте. Напротив меня Лидиан лежал в той же позе.

– Еще два крика, – пробормотал он. – Первый предназначался мертвым, второй освободит скованного волка, а третий разбудит спящих великанов.

Но время шло, а новых воплей Фьялара все не было. У нас пока оставался шанс предотвратить Фимбульветр. Хотя оставался ли? Четверо из шести спасителей мира получили серьезные ранения, нам же с Лидианом не удалось справиться с огромным петухом.

В конце концов отяжелевшие веки сами собой сомкнулись. Однако вместо темноты я увидела ослепительный свет. Он шептал, звал куда-то и рассказывал, что следовало делать. Уже проваливаясь в сон, я подумала, будет ли так уж больно оказаться съеденной заживо?

22. Второй глаз Одина

Ощущение исходило из самой глубины души и принадлежало исключительно мне самой, в отличие от спрятанных способностей оленя и связывающей нити с Сореном. Оно пугало, но одновременно внушало уверенность. Мне не требовались сверхъестественные силы, магия или оружие, чтобы совершить задуманное.

Сама не знаю почему, но я решила довериться этому ощущению, а потому выбралась из убежища, прихватив с собой лишь лук, единственную стрелу с поджигаемым наконечником, кремень и кресало. Стояла ночь, и небо еще даже не начало светлеть.

Надеясь, что интуиция не подвела, я высекла искры и подожгла наконечник. Затем выпрямилась, натянула тетиву, прошептала последнюю мольбу:

– Пожалуйста, обрати внимание. Пожалуйста, вернись ко мне.

И выпустила стрелу высоко в небо.

Она промелькнула в темноте, словно яркая комета, и исчезла вдали.

Я направилась к логову Фьялара, нашла безопасное место и устроилась там. Спустя какое-то время серые небеса стали нежно-розовыми в предрассветных лучах, как любил Сорен.

Мне не хотелось больше рисковать жизнями друзей и даже врага, поэтому в нынешней схватке я решила участвовать одна, каким-то непостижимым образом чувствуя, что ранее мы действовали неверно. От Фьялара исходили сверхъестественные эманации. И если интуиция не подводит, тогда идея может сработать.

Должна сработать. Иного варианта нет.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, успокаиваясь, как учила Диаваль. Освобождая сознание от посторонних мыслей, страхов, тревог и сомнений. Постепенно по телу разлился покой, смывая все на своем пути, как речной поток. Пришло понимание, что следует предпринять. В кои-то веки неуверенность не примешивалась к чувствам. Остались лишь решимость и сосредоточенность.

Небо постепенно начало светлеть. С каждым ярким пятном, приходившим на смену темноте, в душе расцветали новые сомнения. Но я гнала их изо всех сил, снова восстанавливая равновесие с помощью дыхательных упражнений. Даже если внутреннее ощущение меня подвело, это не повод поддаваться страхам.

Сжав в руке мел, который Диаваль использовала в обрядах, я принялась очерчивать огромный круг. Один край прошел совсем рядом с укрытием, где спали друзья, а другой – максимально близко к логову Фьялара, но так, чтобы он не мог пересечь границу. Рука действовала сама по себе, словно не являлась частью тела. Какой-то внутренний голос подсказывал, какие символы рисовать и какие слова писать, хотя древний язык был мне незнаком. С каждой новой линией и буквой из меня все сильнее сочилась магия, наполняя руны невидимым цветом, мощью и чем-то еще, чему не находилось описания.