Король говорит!

Среди бед и скорби случались и более легкие минуты. Через несколько дней, когда король упражнялся в произнесении речи к открытию очередной сессии парламента, он встретил Лога, ухмыляясь, как мальчишка. «Лог, я ужасно трушу, — объявил он. — Я проснулся в час ночи, и мне приснилось, будто я стою в парламенте с разинутым ртом и не могу произнести ни слова». И хотя оба они от души расхохотались, для Лога стало очевидно, что даже теперь, после всех лет их совместной работы, сознание речевого дефекта по-прежнему угнетает короля.

Лог вновь был приглашен в Виндзор в сочельник, а затем в Рождество — помогать с рождественским обращением. В этом году, как и в предыдущем, уже не могло быть и речи о том, чтобы король не обратился к народам империи.

Погода была холодной, но праздничной. Лог не рискнул ехать поездом и вместо этого отправился в Виндзор автобусом компании «Грин лайн». «Я простоял на холоде всю ночь, а когда двери открылись и мы вошли, в лицо вновь ударил холод, — писал он. — Это было все равно что войти в ледяной дом. Мне становилось все холоднее и холоднее, и когда я добрался до Виндзора, то вывалился из автобуса как замороженная масса». По дороге к замку он немного согрелся, а от рюмки шерри, выпитой с Майвиллом по прибытии, стало еще теплее, как и от угля, горящего в камине. А еще он был в восторге от золотого портсигара, подаренного ему королевой.

После рождественского ужина из кабаньей головы с черносливом Лог последовал за королем в его кабинет, и они принялись за работу. Речь Логу не понравилась: в ней, на его взгляд, королю не на что было опереться в эмоциональном плане, но с этим он ничего не мог поделать. В речи король предупреждал свой народ, что в будущем их всех ждут трудности, «но мы твердо стоим на дороге, ведущей к победе, и с Божьей помощью найдем путь к миру и справедливости».

Война продолжалась. 22 июня Германия вместе с другими участниками европейской коалиции «Ось Берлин — Рим» и Финляндией вторглась в Советский Союз, осуществляя план «Барбаросса». Целью было полное уничтожение этой страны и коммунизма, обеспечивая для себя не только пресловутое Lebensraumn[127], но и доступ к стратегическим ресурсам, необходимым Германии для победы над ее остальными соперниками. В последующие месяцы Гитлер и его союзники захватили значительную часть Украины и Прибалтики, взяли в осаду Ленинград и вплотную подступили к пригородам Москвы. Однако Гитлер не сумел осуществить свой план, а Сталин сохранил значительную часть своего военного потенциала. 5 декабря русские начали контратаковать. Двумя днями позже японцы атаковали американский флот в Пёрл-Харборе, тем самым приведя на сторону союзников мощь Соединенных Штатов.

Державы «оси» продолжали наступать в течение всего 1942 года: японские войска прокатились через Азию, захватив Бирму, Малайю, Голландский Индокитай и Филиппины. Немцы между тем нападали на союзнические суда, перевозившие грузы с Атлантического побережья Америки. А в июне они начали летнее наступление для захвата нефтяных месторождений Кавказа и хлебных степей Кубани. Советские войска закрепились под Сталинградом.

Война бушевала и в Африке, где Африканская танковая армия Эрвина Роммеля, состоявшая из немецких и итальянских пехотных и механизированных частей, угрожала подойти к воротам Каира. Роммель начал свое наступление 26 мая, вынудил французов 11 июня оставить Бир-Хаким и неделей позже осадил Тобрук. Затем он стремительно переместился на восток, из Ливии в Египет, и 1 июля достиг Эль-Аламейна, в шестидесяти милях от Александрии. Для союзников это был тяжелый удар. Черчилль спешно вернулся из Вашингтона навстречу дебатам в палате общин о выражении недоверия правительству, из которых с легкостью вышел победителем.

Потом наступил поворотный момент в событиях в Африке, в ходе всей войны. Британские войска контратаковали и отбросили Роммеля. Отступив, немцы, однако, окопались, и возникла патовая ситуация, во время которой командующим Восьмой армией был назначен генерал-лейтенант Бернард Монтгомери. 23 октября союзники вновь перешли в наступление. У Монтгомери было 200 000 человек и 1100 танков против 115 000 человек и 559 танков противника. Роммель находился в Германии в отпуске по болезни, но поспешил на фронт, чтобы встать во главе своих солдат. Соотношение сил было катастрофически не в его пользу, и 2 ноября он предупредил Гитлера, что его войска более не в состоянии оказывать сколько-нибудь эффективное сопротивление. Нацистский лидер не терпел разговоров о возможности поражения. «Это будет не первый случай в истории, когда сильная воля восторжествует над большим числом батальонов, — ответил он на другой день. — А что касается ваших войск, можете объяснить им, что нет иной дороги, кроме как к победе или к смерти».