Король и Дева (СИ)

— Я ведь с трудом уговорил Бильбо идти в поход. Конечно, Туковская порода сильна в нем, но все же не настолько. Правда, он слышал песни гномов… Они чаруют, завораживают, в них скрыта поистине колдовская сила. Эти песни рождают в сердцах тех, кто им внимает, высокие желания и чувства, зовут на подвиги, зажигают ревнивую любовь к красоте, созданной своими руками. Разве они не пели тебе?

Жанна качнула головой.

— Очень странно, учитывая… — он вдруг замолчал, как будто сболтнул лишнее.

— Что? — опасливо спросила Жанна.

— Не слушай старого дуралея, — маг поднялся со своего места, — хочу сказать, что такое же предчувствие о Бильбо есть и у меня, уж не знаю, почему. И очень надеюсь, что не напрасно вытряхнул своего маленького друга из его теплой норки. И ты рисковала жизнью не зря. Я уверен, что не ошибся, и хоббиты сыграют свою роль в судьбах Третьей эпохи…

Снова задул ветер, не сильный, но упорный. Небо почему-то посветлело, появились зарницы. Потихоньку закапал дождь, Жанна накинула капюшон. Гэндальф протянул руку и провел большим пальцем по рисунку кольчуги, рассматривая его.

— Мне знаком этот узор. Это тоже королевский знак, как у Торина, только немного иной. Он выбрал для тебя рисунок своей матери.

Жанне вдруг стало неловко, да и было отчего смутиться. Нескрываемая забота Торина, негласное причисление к королевскому дому, некое знамя его отряда, которое теперь на ней…

Дождь застучал сильнее. Пора было будить Кили себе на смену, и девушка подошла к парням, но опустила уже занесенную руку. Кили спал, прижимаясь к брату. Волнистые черные волосы змейками разметались по плечам, гном сладко посапывал, по-детски вздыхая во сне. Разгладилась морщинка между бровей, исчезла напускная суровость, и лицо его с едва пробивающейся бородой, белевшее в слабом свете зарниц, стало совсем юным. Крупные капли дождя падали на него, но, измотавшийся за день, он не просыпался.

«Мальчишка, не знающий страха, увязался в забавное приключение вслед за старшим братом, — глядя на него, Жанна тяжело вздохнула. — Только вот приключение может оказаться совсем не забавным».

Может, Торин тоже был бы рад поберечь ребят, не брать их с собой, но он просто не смог оскорбить племянников таким решением. Плохие предчувствия волной прокатились по спине. Сжав зубы, она напомнила себе клятву. Не ту, данную Королю гномов, а другую, которую дала самой себе.

— Не буди его, я все равно не засну, — уловив ее колебания, проворчал Гэндальф. — Спи себе. Мне нужно еще много о чем подумать.

Жанна прилегла, закрыла глаза…

И открывает их в море. Огромные сине-зеленые валы, без конца и края, вздымали ее и бросали вниз. Она одна в целом мире бушующих волн! Страха не было, ей владел яростный азарт единства с бурей. Жанне хотелось закричать или заплакать от восторга. Ветер срывал с валов пенные гребни, вода хлестала по голове и плечам, заставляя подныривать под волны. В сердце урагана, освещаемом непрерывными вспышками косых молний, она вновь увидела знакомую мрачную тень. Тень падала на нее со свинцового неба, расправив иссиня-черные крылья, окаймленные багровым огнем.

— Не смей! — прогрохотало с неба. — Даже не пытайся!

Поняв, что не успеет уклониться, Жанна нырнула глубоко в синюю толщу волны, и когти, щелкнув совсем рядом, схватили пустоту.

Тварь заклекотала в ярости и, взмахнув широкими крыльями, взмыла вверх, в серое небо. Развернувшись в вышине, она опять ринулась на Жанну. Жесткие перья, словно стрелы, со свистом рассекали воздух. Вдохнув поглубже, девушка перевернулась и изо всех сил устремилась вглубь. Она уходила все дальше и дальше в темнеющую синь, погружаясь все глубже… Внезапно она утратила ощущение верха и низа. Жанна в страхе забилась, не зная, куда плыть, воздух заканчивался, легкие горели огнем, тяжесть сковала руки и ноги. Она сдерживалась из последних сил: казалось, легче вдохнуть воду и умереть, чем вообще не дышать…

Она все-таки резко вздохнула… и проснулась, лежа в воде. Ветвистые молнии ударяли прямо в скалы, сухой треск стоял в ушах. Стало светло, как днем, в воздухе резко и остро пахло свежестью. Ветер завывал, дождь хлестал вовсю, косыми нитями поливая и огонь, и гномов, а те носились в мокрых плащах по стоянке, разбирали мешки и оружие и оттаскивали их в единственное сухое место, на уступ под нависающей скалой.