Король и Дева (СИ)

Жанна сняла только доспех, наручи и обувь, решив, что обсохнет и так, не раздеваясь. Тем более, что сделать это ей было негде, не снимать же все при гномах, пусть даже почти родных и любимых. Здесь хоть и было темновато, но каждый угол просматривался. Гномы переговаривались низкими голосами, и она уселась спиной к ним, прислонившись к небольшому камню. Участвовать в беседе ей не хотелось — слишком сильно устала. Через силу надела доспех перед сном. И лишь благодарно улыбнулась подошедшему Кили, который протянул ей пару кусков хлеба с сыром.

Едва стемнело, пещеру наполнил мерный храп. Устала не только девушка — тяжелый переход вымотал всех, и гномы спали без задних ног. Всех, кроме Бофура — бедняге выпало дежурить. Его-то гоблины и схватили первым…

Жанне показалось, что она едва задремала, когда кто-то, зажав ей рот вонючей лапой, другой захватил обе ее руки — и до оружия не дотянуться! — потащил ее во внезапно открывшийся проем, за которым мерцало багровое зарево и колебались тени. Но ведь только что там была глухая стена без единой трещины! Здоровый гоблин перед ней сграбастал вырывающегося Бофура.

Жанну тащили почти волоком, но она изловчившись, пнула спящего Бильбо.

Хоббит заверещал, что есть мочи. Вспыхнул яркий слепящий свет — маг, проснувшись, взмахнул посохом, и три гоблина рядом с ним тут же превратились в головешки.

Гэндальф после этой вспышки пропал бесследно, а всех остальных похватали отвратительные существа. Жанне они показались очень похожими на бесов — уродливые, с беловато-серой кожей, покрытой белесой жидкой шерстью, они метались по пещере, как взбесившиеся кошки. Они то мерзко хихикали, то напевали что-то скрипучими гнусавыми голосами.

Путь показался долгим и привел их в большую, освещенную чадящими факелами пещеру. В центре ее пылал костер, а за ним на высоком троне, криво склепанном из покореженных железяк, восседал, похоже, главный из гоблинов. Перед троном кучей лежало снаряжение и оружие путников; вокруг собрались и гоблины-охранники, и придворные, и всякие мелкие сошки.

Верховный Гоблин не походил на своих подданных — рослый, поджарый и жилистый, он казался опасно спокойным. Голову его украшала корона из острых белых зубьев, торчавших в несколько рядов и подозрительно похожих на заточенные обломки костей. Светлая пятнистая шкура какого-то зверя свисала у него с плеч и, перехваченная широким поясом, спускалась на бедра. В руке гоблин сжимал скипетр или короткий посох, снизу окованный светлым металлом. Кверху дерево расширялось, словно головка огромной темной, отполированной до блеска кости.

Гоблин оглядел пленников… и, задержав взгляд на Торине, встал со своего трона. В его узких черных глазах горело отвращение. Он словно изучал пришельцев высокомерно и холодно, как вредных жуков, словно пребывая в раздумьях — стоит ли раздавить сразу или сначала повыдергивать лапки ради забавы?

Наконец он заговорил:

— Гно-омы. Что они делали в моих пещерах?

Торин уже шагнул было вперед, открыв рот, но Двалин успел удержать его, схватив за плечо. Гоблин бросил на них взгляд из-под полуопущенных век.

— Балин, к услугам вас и ваших родственников, — выступив вперед, важно представился пожилой гном.

Он изящно поклонился, почти коснувшись белоснежной бородой пола и далеко отставив руку в сторону. Запястье его охватывала цепь, что совершенно не смущало сына Фундина.

— К чему мне ваши услуги? — гоблин злобно ощерился, продолжая смотреть только на короля гномов. — Разве что для этого сгодятся!

Оскалившись, он указал на свою корону:

— Как раз пару зубьев можно добавить!

«Значит, она в самом деле сделана из костей. Костей поверженных врагов, возможно, обглоданных этими тварями, — Жанну передернуло. — Смерть в зубах у чудовищ будет хуже смерти в пламени!»

Рядом с костром ожидал своей участи еще один пленник. Судя по страшной худобе — запавшим щекам и торчащим ребрам — он уже очень давно находился здесь. Он висел, подвязанный за локти, плечи его были сильно вывернуты вперед, а ступни не дотягивались до пола. Жанна с ужасом взглянула на его ноги — все распухшие, в струпьях, они, похоже, были перебиты, лишая человека всякой возможности бежать. Волосы, когда-то бывшие золотистыми, закрывали его лицо. С другой стороны костра Жанна разглядела другое орудие пытки — колесо с кожаными ремнями для рук и ног. Оно приглашающе пустовало.

Верховный гоблин, наклонившись, повел головой, медленно втягивая носом воздух, словно смакуя наполнявший его запах боли и страданий; от него от самого исходил тяжелый дух смерти.

«Зол и жесток, да еще и умён, судя по глазам, — поняла девушка. — Стало быть, опасен втройне».

Верховный гоблин словно выжидал чего-то, не отрывая пристального взгляда от короля гномов. И лишь когда Торин быстро посмотрел на Жанну и тут же отвел взгляд, он радостно встрепенулся и уселся на свой трон, подперев подбородок костлявыми узловатыми пальцами.

— Вот с нее и начнем! — он ткнул концом скипетра в сторону девушки.

Ее подхватили и бросили перед троном, а гоблин злорадно уставился на гнома.