Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой…

Балу. Ну, хорошо. Но ведь раньше это были творческие разногласия! Акцентирую слово «творческие»! Это неприятно, конечно, но совершенно нормально для двух лидеров в одном коллективе. Мне и нашим читателям все же интересно, как ситуация смогла дойти до точки, в которой вы перестали понимать друг друга?

Князь. Все наши с Горшком разногласия по поводу творчества и количества песен в альбомах КиШа пришли к развязке в период 2004–2005 годов. Мы с ним очень сильно разошлись во взглядах в альбоме «Бунт на корабле». Когда альбом был сделан (в общем, как некий эксперимент с заранее понятным финалом), основная масса публики не была в восторге. Как следствие – сильный спад в сборах. Ситуация осложнялась тем, что этим альбомом нужно было срочно рассчитаться с одной из столичных компаний, ибо он был продан вместе с предыдущим год назад. Горшок тогда сказал весьма специфическую фразу, с которой я никак не хотел соглашаться: «Зачем нам делать что-то культовое, если на торги сие уже не выставишь. Лучше замутить некоммерческий трэш, всем окончательно доказать, что мы – не попса, а на следующий год уже делать что-то концептуальное в классическом нашем стиле». Я же в этом видел некий размен. Я был не против экспериментов в творчестве, но публику разочаровывать – себе дороже. Я знал, что любителей жесткого КиШа немало, но обидно было обделять тех, кто любил наш мелодизм, нашу лирику и наш фолк. Я понимал амбиции Михи очень хорошо, но мне жалко было терять год или два на работу, которая не приносит былого кайфа. Как следствие, после «Бунта на корабле» я записал свой первый сольный альбом «Любовь негодяя».

Фото А. Нигровская

Валу. Насчет «Бунта на корабле» я думаю так. Ты пишешь хорошие вещи, только если у тебя на сердце легко и светло. Ты такая птица, светлая и непосредственная. Как ты мог написать что-то для «Бунта» шедевральное, если изначально Горшок хотел тебя отодвинуть как композитора, и ты писал чуть не через силу? И эти творческие разногласия постепенно переросли в личностные, я правильно понимаю?

Князь. Ну, творческие отношения между людьми не могут строиться без личностных. Так что личное было всегда. Я с Горшком сперва подружился, а потом мы сошлись на почве творчества.

Нам было интересно общаться, «копаться друг у друга в голове», как ты это называешь, прикалывать, валять дурака и панковать. И в те времена между нами ничего не стояло – вообще ничего. Я не подозревал тогда, что одного из нас двоих ждет очень непростой путь – отторжения себя прежнего ради неких панковских идей. Но это была его жизнь. Уход из дома не был приколом. Болтаться по друзьям в целях пропитания и ночлега – все это не прикол. Он начал постигать улицу, сошелся с парнями из группы «Вибратор» и стал своим пацанам внушать, что для настоящего «тамтамовского» взлета они не слишком подготовлены, что надо быть крутыми. Честно скажу, я это воспринял не очень хорошо. Он выбрал панк-тусовку и стал говорить, что в сравнении с новыми знакомыми, уличными ребятами, его коллеги и друзья не слишком закалены для всевозможных жизненных передряг и не смогут соответствовать тому стилю, в котором мы собираемся играть. Но данный путь был нужен только ему. Скажу честно: я верил ему, хоть и не был до конца согласен. Я знал, что большая сцена нас ждет вне зависимости от того, пройдет группа школу улицы и «Тамтама» или нет. Я ни в коем случае не жалею о том, что было и как мы становились супергруппой. Это наша история. Я лишь утверждаю, что путь, выбранный Горшком, не был единственно возможным.

Про самого главного врага в нашей жизни говорить сложно. Им был героин! Это очень личный момент, который, конечно же, является общеизвестным фактом, так как зачастую Миха сам ничего не скрывал. Но говорить, что это никак не влияло на нашу дружбу и работу, было бы крайне неправильно. Как говорится, из песни слова не выкинешь. Только описывать все «прелести», с которыми из-за этой дряни нам пришлось столкнуться, большого желания нет. Наркотики – большое горе для всех, в чью жизнь они когда-либо приходили. К сожалению, именно этот враг дальше по жизни воздвигал между нами стены, через которые нам становилось все сложнее пробиваться друг к другу.

Когда я уходил из группы, многие фанаты писали в Интернете: «Князь, как же ты бросил Горшка?». Но я никого не бросал. Что такое бросить человека? Это прекратить с ним любое общение, возненавидеть его или просто уйти. Похоронить его для себя. Конечно же, я его для себя не хоронил, мне нужно было просто от него отдохнуть, потому что общаться и работать с ним для меня стало совершенно невозможно. И как бы цинично и не по-товарищески это ни звучало, мне нужно было выкинуть его из своей головы, потому что пока он там сидел, я постепенно терял интерес к любимому делу. Старый добрый «Король и Шут» уже не существовал, и это нужно было признать.