Король-колдун

— В общем, так, — заметил Джейрен с ободрительным кивком. — Только не забудь записать все в дневник для будущих потомков. Кажется, ты что-то обещала мастеру Хедрику, как только вернешься в лагерь?

Атайя сделала вид, что смотрит куда-то вдаль: как Джейрен и предполагал, она совершенно забыла о своем обещании.

— Ах это…

Наконец они добрались до полянки. Кейл расстелил пару шерстяных одеял прямо на траве рядом с извилистым ручейком, а Дриана распаковала корзину, стараясь случайно не задеть корбалы, и разделила хлеб, намазанный патокой, зеленый сыр и чернику на четверых.

Джейрен забрал свою долю и собрался уходить.

— Встретимся через несколько часов, — сказал он, целуя Атайю в щеку. — Счастливой головной боли.

— Ты уверен, что не хочешь остаться? — игриво поинтересовалась она, смахнув пчелу, испытывавшую явный интерес к ее трапезе.

Джейрен решительно покачал головой.

— Ты вернешься домой в достаточно кислом настроении. А если и у меня будет раскалываться голова, мы ночью точно прирежем друг друга. Даже лучшие колдуны Мудреца не могут противостоять корбалам без использования семян пастлы, а кто из нас сможет справиться с ними, если тебя не станет? Я возвращаюсь — помогу Мэри с ее подопечными, а потом меня ждут обязанности по кухне. — Он покорно вздохнул. — Не знаю, чем я заслужил это, но мастер Тоня после обеда попросила помочь ей с выпечкой пирога с черникой.

— Да уж, Джейрен. Ты должен подыскать себе покорную жену, чтобы она делала всю кухонную работу вместо тебя, — с дразнящей усмешкой промолвила Атайя.

— Не волнуйся, я контролирую ситуацию, — ухмыльнулся Джейрен, удаляясь вдоль берега ручья и жуя на ходу кусок хлеба, а затем скрылся из виду за мощными дубовыми стволами.

Закончив есть и стряхнув крошки с юбки, Атайя удобно уселась на одеяле, скрестив ноги.

— Начнем с самого маленького, — проговорила она, показав на кожаный кисет в руках Кейла. — И постарайся, чтобы он не был в тени, солнце должно падать прямо на корбал.

Атайя подавила невеселый смешок, прекрасно понимая, что означают для нее эти указания. Все равно что учить палача, как следует держать топор.

— С первой минуты я не буду пытаться противостоять боли, поэтому не волнуйтесь, если немного поморщусь вначале. Я никогда раньше не видела корбал так близко — после того как стала колдуньей, — поэтому хочу немного изучить его. Так сказать, познакомиться, — добавила она, сознавая, как странно это звучит со стороны.

Я не только поучаю палача, как держать топор, но также интересуюсь его устройством и историей применения.

— Что ж, это мудро, — заключил Кейл, неожиданно поддержав ее стратегию. — Знать истинную природу врага — иногда в этом, а не только в физическом превосходстве, ключ к победе.

Пушок на затылке Атайи встал дыбом, когда она подняла палец и велела Кейлу вынуть первый корбал. От напряженного ожидания боли на теле выступил пот. Захваченная жутким зрелищем принцесса наблюдала, как Кейл медленно развернул корбал — совсем крошечный, не больше яблочного семечка.

Она не пыталась противостоять слабому воздействию кристалла, позволив ему свободно захватить мозг. Камень был такой маленький, что мог вызвать лишь слабую боль даже при дневном свете. Боль только раздражала, но не захватывала полностью — словно ноющая натруженная мышца или затихающий зуд комариного укуса.

Позволив окружающему миру исчезнуть для нее, Атайя попыталась мысленно проникнуть внутрь кристалла. Прикосновение было осторожным, словно чувствительные пальцы трогают лезвие для проверки его остроты. Несмотря на вызываемую им боль, кристалл был прекрасен. Солнечные лучи плясали мириадами бликов на граненой поверхности, ослепляя принцессу сине-фиолетовыми вспышками. Некоторые края были ровными, как стекло, другие — ребристыми и мутными, словно куски льда с вмерзшей в них грязью и опавшими листьями. Фиолетовые тени просвечивали сквозь грани кристалла, иногда кажущиеся прозрачными, иногда мутными. Похоже, Кейл держит в ладонях крохотную гору, подумала Атайя, — со склонами, вершинами и скрытыми пещерами, ждущими исследователя.

Неумолчное бормотание, словно журчащий поток, исходило, казалось, из ее головы, голос корбала без конца уговаривал принцессу ощутить боль и бежать от ее источника. Однако хотя Атайя и называла это «голосом», корбал не говорил — он использовал глубоко скрытый и недоступный переводу язык чувств и ощущений.

Атайя сглотнула и задержала дыхание. Как и магическая сила.