Король Лир. Антоний и Клеопатра

Тирей

Иду.

Цезарь

Заметь, как перенес Антоний

Свое паденье, как ведет себя,

И постарайся по его поступкам

Судить о мыслях.

Тирей

Постараюсь, Цезарь.

Уходят.

Сцена 13

Александрия. Зал во дворце. Входят Клеопатра, Энобарб, Хармиана и Ирада.

Клеопатра

Что ж, Энобарб, нам делать?

Энобарб

Поразмыслить

И умереть.

Клеопатра

Кто в этом виноват —

Антоний или я?

Энобарб

Один Антоний.

Он похоти рассудок подчинил.

Пусть ты бежала от лица войны,

Лица, которым два враждебных войска

Друг друга в содрогание приводят, —

А он куда помчался? В то мгновенье,

Когда две половины мира сшиблись

(И лишь из-за него), поставил он

Зуд страсти выше долга полководца.

Вот стыд-то был, страшней, чем пораженье,

Когда летел он за твоей кормою

Сквозь строй своих и вражеских галер.

Клеопатра

Тсс… Замолчи.

Входят Антоний и Евфроний.

Антоний

Таков его ответ?

Евфроний

Да, господин.

Антоний

Обещаны царице

Уступки, если выдан буду я?

Евфроний

Он так сказал.

Антоний

Скажи об этом ей.

(Клеопатре.)

Седеющую голову мою

Пошли мальчишке Цезарю, и он

Тебя за это царствами осыплет.

Клеопатра

За голову твою?

Антоний

(Евфронию)

Вернись к нему.

Скажи, что, розой юности украшен,

Он должен мир геройством удивить;

Что деньги, корабли и легионы

Принадлежать могли бы даже трусу

И что военачальники его

Могли бы одержать свои победы

И под началом малого ребенка.

Так пусть один, без этих преимуществ,

Со мной, лишенным их, сразится он —

Клинок с клинком. Я дам письмо. Идем.

Антоний и Евфроний уходят.

Энобарб

(в сторону)

Да, как же! Цезарь только и мечтает,

Чтоб, распустив победные войска,

Размахивать мечом, как гладиатор.

Эх, вижу я, что внешние утраты

Ведут к утрате внутренних достоинств:

Теряя счастье, мы теряем ум. —

Коль ты еще способен измерять,

Как с полновесным Цезарем ты мыслишь

Равнять себя, пустышку? Видно, Цезарь

И разум тоже твой завоевал.

Входит придворный.

Придворный

Посол от Цезаря к царице.

Клеопатра

Вот как?

Без церемоний, запросто! – Взгляните,

Как нос воротит от расцветшей розы

Тот, кто перед бутоном падал ниц. —

Впустить его.

Энобарб

(в сторону)

Я, кажется, повздорю

С моею совестью. Служить глупцу

Не значит ли из службы делать глупость?

Однако ж тот, кто своему вождю

Остался верен после пораженья,

Над победившим одержал победу

И тем себя в историю вписал.

Входит Тирей.

Клеопатра

Чего желает Цезарь?

Тирей

Я хотел бы

Сказать тебе о том наедине.

Клеопатра

Не опасайся. Здесь мои друзья.

Тирей

Но и друзья Антония, не так ли?

Энобарб

Ему друзей бы столько, сколько их

У Цезаря, иль ни к чему мы тоже.

Захочет Цезарь, и дружить с ним будет

Наш господин, а стало быть, и мы.

Тирей

Отлично. – Достославная царица,

Забудь о бедах, – заклинает Цезарь, —

И помни лишь одно: что Цезарь он.

Клеопатра

По-царски сказано. Ну, продолжай.

Тирей

Он знает, что к Антонию в объятья

Тебя толкнула не любовь, но страх.

Клеопатра

О!

Тирей

Честь твоя изранена, и он

Тебя жалеет, зная, что насилье

Тебя покрыло пятнами позора.

Клеопатра

Он бог, ему вся истина известна.

Не добровольно честь моя сдалась,

Но сломлена в бою.

Энобарб

(в сторону)

Да неужели?

Проверю у Антония. – Бедняга,

Такую течь ты дал, что нам пора

Бежать, беря пример с твоей дражайшей,

Не то с тобой мы все пойдем ко дну.

(Уходит.)

Тирей

Что Цезарю сказать, о чем ты просишь?

Едва ли сам не молит он тебя,

Чтоб ты позволила ему быть щедрым.

Он был бы счастлив, если б захотела

Ты сделать посох из его Фортуны

Себе в поддержку. С радостью он примет

Известье, что, Антония отвергнув,

Себя считать ты будешь под защитой

Владыки мира.

Клеопатра

Как тебя зовут?

Тирей

Тирей.

Клеопатра

Наиучтивейший посол,

Ты Цезарю великому скажи:

Его победоносную десницу

Целую я коленопреклоненно

И свой венец кладу к его ногам.

Из уст его, которым внемлет мир,

Я приговора для Египта жду.

Тирей

Вот благороднейшее из решений.

Когда со счастьем мудрость не в ладу,

Ей выгодней довольствоваться малым,

И будет ей случайность не страшна.

Даруй мне честь: знак выполненья долга

Дай на руке твоей запечатлеть.

Клеопатра

Когда-то Цезаря отец названый,

О будущих походах размышляя,

Любил играть рукою этой бедной,

Дождь поцелуев падал на нее.

Тирей целует ей руку. Входят Антоний и Энобарб.

Антоний

Что вижу я? Юпитер громовержец! —

Ты кто такой?

Тирей

Я исполнитель воли

Могущественнейшего из людей,

Того, чьи повеления – закон.

Энобарб

(в сторону)

И всыпят же тебе сейчас.

Антоний

Эй, слуги! —

Вот как, мерзавец!.. Демоны и боги!..

Где власть моя? Бывало, крикну: «Эй!» —

И взапуски мальчишечьей ватагой

Бегут ко мне цари: «Чего изволишь?»

Оглохли вы?

Входят слуги.

Еще Антоний я.

Взять этого шута и отстегать.

Энобарб

(в сторону)

Да, мучить издыхающего льва