Король Людвиг II Баварский. Драма длиною в жизнь. 1845—1886

Фридриха Августенбургского и создание с ним во главе нового государства Шлезвиг-Гольштейн поддерживало немецкое общественное мнение, в основном либералы и малые германские государства. Бавария также выступила в поддержку Августенбурга и за независимость Шлезвиг-Гольштейна. Такой шаг со стороны Баварии навлекал на себя подозрение Пруссии и Австрии, но также и недоверие Дании.

В Германии разгорелся патриотический протест в ответ на аннексию Данией Шлезвига. Ландтаги и общественность призывали к войне против Дании. Бисмарк, однако, оставался непреклонен и действовал согласно нормам международного права, придерживаясь Лондонского протокола.

Бисмарк выступил против признания права герцога Августенбургского на престол. Ему даже пришлось вступить в спор с Вильгельмом I и его сыном кронпринцем Фридрихом, который поддерживал с юности дружбу с герцогом Августенбургским. Бисмарк не приветствовал создание нового враждебного государства на северных границах с Пруссией, которое будет проводить антипрусскую политику и перекроет выход к Северному морю. Для Бисмарка важно также было удержать от вмешательства другие государства, которые подписали Лондонский протокол и которые желали принять участие в улаживании конфликта. Признание национального принципа, как того требовали малые немецкие государства, означало бы для Австрии раздор на ее землях, а этого венское правительство не могло допустить. В декабре 1863 года Бисмарк договорился с австрийцами о совместных действиях в решении вопроса Шлезвиг-Гольштейна. Бисмарк же не забывал и свою конечную цель – аннексировать оба герцогства Пруссией и получить свободный доступ в порт Киль – центр, имеющий большое стратегическое значение для расширения военно-морских сил.

Создав мощную прусскую армию, уже тогда Бисмарк решил, что политика «железа и крови» может поставить Пруссию во главе Германии, и устремил свои силы на ее продвижение. Осенью 1863 года некоторые наблюдатели заметили в Бисмарке новую растущую грозную силу в Европе.

Еще на княжеском собрании во Франкфурте в начале октября члены Германского союза приняли решение, чтобы ганноверские и саксонские войска заняли Гольштейн. В начале декабря без каких-либо препятствий войска вошли в герцогство, поддержанные местным населением. Датские войска без боя ушли в Шлезвиг.

Все эти события потребовали возвращения из Рима баварского короля Максимилиана II. Не успев полностью поправить ослабленное здоровье, король был вынужден прибыть в Мюнхен в середине декабря.

Людвиг в то время продолжал учебу в Мюнхенском университете, выполнял свои представительские обязанности, и мысли кронпринца по-прежнему занимал Вагнер и его творчество. Вся суета, завязавшаяся вокруг Шлезвиг-Гольштейна, его утомляла, как он позднее признался Анне Гессенской весной 1864 года за три дня до смерти своего отца: «Я устал от этого вечного дела Шлезвиг-Гольштейн… Пожалуйста, не показывай это никому!!!»

Обвинять Людвига в политическом легкомыслии все же не стоит. В ту пору он еще не король, а всего лишь беспечный кронпринц, юноша, который на тот момент мало что смыслил в большой политике, тем более в таком запутанном вопросе Шлезвиг-Гольштейна, где сложно было решить, кто имеет больше прав на эти земли и как разделить давно переплетенные между собой датские и немецкие корни.

Лорд Пальмерстон, министр иностранных дел Великобритании с 1846 по 1851 год и премьер-министр с 1855 по 1865 год с небольшим перерывом, однажды высказался, что есть только три человека, которые действительно понимают шлезвиг-гольштейнский вопрос. Один из них умер, второй сошел с ума от этого, а третий, он сам, снова все забыл. И все же, когда Людвиг уже стал королем, он удивил председателя совета министров фон Шренка-Нотцинга своими глубокими познаниями в шлезвиг-гольштейнском вопросе.

Зимой 1863/64 года Людвиг долго болел, его беспокоили боли в горле, он перенес ревматизм суставов, и в то время он занялся изучением запутанного дела Шлезвиг-Гольштейна. 17 декабря 1863 года он писал Сибилле фон Леонрод: «…В последнее время я тоже заболел, несколько дней держится температура, шея опухла; все же дела идут теперь снова гораздо лучше… О моей жизни в последнее время я не могу написать Вам много, она протекает однообразно, так как я провожу время дома. Я несколько раз был в театре, я очень с нетерпением жду тенора Ниманна из Ганновера, который выступит здесь в феврале, как Тангейзер и Лоэнгрин. В скором времени будет «Летучий Голландец» Р. Вагнера и «Кориолан» Шекспира. На следующей неделе, вероятно, я смогу снова посещать колледж. …Я должен довольно часто давать аудиенции. Недавно сюда приехал отец и был тепло встречен, он выглядит хорошо. Мой двоюродный брат Карл Теодор уезжает сегодня, чтобы выступить с союзными войсками против Гольштейна. Кто знает, как все это закончится!..»