Король Неверленда

Ироничнее всего выглядело то, что жилище Старлы было самым красивым в квартале.

Я довольно быстро поняла, что она богата и умеет распоряжаться своей валютой – телом – лучше мамы.

Бет Энн втайне завидовала Старле, хотя и притворялась, что это не так.

Я думаю, не столько из-за её свободного отношения к сексу, сколько из-за свободы вообще.

Муж Бет Энн не обращал на неё внимания, а, возможно, и ненавидел. Она оказалась в ловушке, и её бесило, что соседка этого избежала.

Я любила Старлу. Мне нравилось слушать её, наблюдать за ней и учиться.

– Я хочу стать миллионершей, – сказала она мне однажды днём, когда сидела со мной по просьбе мамы. – Осталось немного. Ещё несколько лет, и я буду стоить семизначную сумму.

Такие деньги трудно было представить, но в действительности меня гораздо сильнее удивляла уверенность Старлы.

Как она умудрялась это делать?

Как ей удавалось жить в своём теле и так его любить?

Я изучала её всё лето, пыталась узнать её секреты. Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, обнаружив, что их гораздо легче понять, когда они сами не знают, что за ними кто-то следит.

Старла всегда заводила разговоры первой и имела обыкновение прикасаться к людям, даже к незнакомцам. Притрагивалась к плечу или пожимала руку. Мужчинам это нравилось. И не важно, где мы были и чего просила Старла, мужчины покорялись ей.

Однажды днём она каким-то образом уговорила первого встречного угостить нас обедом. А в конце лета подъехала к дому на новеньком внедорожнике, который ей купил со склада какой-то парень.

– Ты с ним встречаешься? – спросила я.

Старла рассмеялась.

– Малышка, я ни с кем не встречаюсь. Мужчины – мои игрушки, и я регулярно с ними играю.

Мне хотелось, чтобы она была моей матерью.

Когда нас выселили из этого дома за просроченную арендную плату, я была безутешна.

Старла сказала, что я могу навещать её, когда захочу, но мама смогла найти квартиру только через два округа оттуда.

Я больше никогда не видела Старлу.

Иногда я думаю о ней и задаюсь вопросом, достигла ли она семизначной суммы.

Уверена, что да.

Лежа прикованной к кровати в незнакомом месте, я не могу не спросить себя, что бы делала в такой ситуации Старла.

Она бы не волновалась. И не боялась. А придумала бы план и приступила к его воплощению.

До Пэна, до Неверленда, я считала, что мне суждено сойти с ума, как и моей матери, и ничто не может этому помешать. Считала: безумие у меня в крови. Но теперь понимаю: Дарлинги теряют рассудок здесь. В Неверленде.

Поэтому мне нужно выяснить, как это предотвратить. И даже возможность хоть как-то препятствовать этой перспективе – гораздо больше, чем я когда-либо рассчитывала.

Я никогда не была ханжой, не то что Бет Энн. Где уж мне позволить себе такую роскошь.

Вот почему через меня прошла половина первогодок баскетбольной команды в старших классах. От них я получала то, чего хотела или в чём нуждалась. Иногда они подвозили меня в школу. Иногда кормили. В других случаях я просто чувствовала, что нахожусь в собственном теле.

В том же году я получила прозвище Шлюшка Уинни.

Тогда мне было всё равно. Мне и сейчас всё равно.

И если бы Старла была здесь, она бы посоветовала мне использовать то, что у меня есть.

– Большинство мужчин этого не осознают, – сказала она однажды, – но у нас, девочек, тоже есть ящики с инструментами. Но оттуда не вываливаются молотки, гаечные ключи и отвёртки. У нас есть вот это. – Она сжала свои груди. – И это, – затем постучала по виску. – И нет большей силы, чем сиськи и мозги вместе, малышка.

У Каса был такой пристальный взгляд…

Если кто среди них и слабое звено, так это он.

Сможет ли он вернуть меня домой? Знает ли, как покинуть остров? Я уверена, что смогу привлечь его на свою сторону.

В комнате темно. Идея во мне крепнет.

Я сажусь на кровати, откашливаюсь и зову Каса. И когда через несколько минут за дверью спальни раздаются его шаги, сердце у меня подскакивает к горлу.

Я собираюсь переспать с Потерянным Мальчишкой.

Глава 9

Кас

Если девчонка Дарлинг зовёт меня, я прихожу.

Нас с Башем всегда назначают к ней сторожами.

На протяжении десятилетий мы присматривали за пленницами.

Присматривали, но не трогали.

Когда я прихожу, Уинни сидит на постели и плачет.

Мне тут же хочется её успокоить.

Пэн всегда говорит, что из нас четверых я добрее всех.

– Ты чего? – Я сажусь на край кровати рядом с девчонкой.

– Мне страшно, – признаётся она и, поникнув, склоняется ко мне, вцепляется в мою рубашку и всхлипывает. Я сдаюсь.

Как будто тут можно не сдаться.

Притягиваю её ближе. Уинни вся трясётся.

Я буквально слышу голос брата у себя в голове – это очень плохая идея.

Но я, мать твою, отдаю себе отчёт в том, что я делаю.

Я не теряю контроль, как Вейн, и уж точно не трахаюсь без разбора, как Баш. Я могу успокоить плачущую Дарлинг, не пытаясь её поиметь.

– Уинни, – говорю я, – всё будет хорошо.

– Он меня сломает.

– Нет, конечно.

– Да! Так же, как он сломал мою маму!

От её слёз у меня быстро промокает рубашка. Я слышу её частое сердцебиение, чувствую пульсирующий ток крови в венах.