Король отверженных

– Может быть, ты испугалась, – предположила Эдит. – Я не виню тебя, даже если так. Уверена, что Том тоже не винит тебя. У тебя есть все основания бояться. Твой муж – опасный человек, и твое положение здесь весьма шатко.

– А теперь послушай, ты, уродливая шлюха… – начал герцог.

– Если ты еще раз откроешь рот, мой пилот выпроводит тебя из комнаты, – сказала Эдит, указывая на герцога движителем.

Герцог взглянул на пузатого офицера, и Охряник помахал ему рукой, как школьник. Эдит продолжила говорить с Марией.

– Я знаю, что твой муж обманул многих людей, убедив их, что он симпатичный или хотя бы порядочный человек. Он также обманул Сенлина, по крайней мере на время. Том всегда был доверчивым человеком. Я извлекла пользу из его веры в людей, но не разделяю ее. – Ее мысли метнулись к Джорджине, истекающей кровью на полу каюты. – Теперь уж точно нет. Вот во что я верю: герцог воспользовался тобой, когда ты была в отчаянии. Он похитил тебя и назвал это спасением. Он изолировал тебя и исключил все возможные варианты, пока ты не перестала думать о побеге, даже когда представилась такая возможность. Я думаю, ты пыталась защитить Тома от герцога. Я не считаю, что это делает тебя слабой, а его – сильным. Это делает тебя жертвой беспечного города и бессильного труса.

Герцог бросился к журнальному столику, рывком выдвинул ящик и вытащил пистолет. Когда он резко повернулся, Охряник схватил его за бедро и плечо, поднял, как гантель, и швырнул в эркерное окно. Звон бьющегося стекла, треск ломающегося дерева и рвущихся занавесок заглушил недостойный визг герцога. Почти.

Отряхнув руки, Охряник обернулся и увидел испуганные лица двух женщин.

– Может, мне следовало воспользоваться дверью?

– Окна достаточно, – сказала Эдит. – Мария, я знаю, ты говорила Сенлину, что счастлива здесь. Я подозреваю, что ты сказала Волете то же самое. Но я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос. Ты здесь потому, что тебе так хочется? Это та жизнь, которой ты желаешь?

Марья еще мгновение смотрела на разбитое вдребезги окно, поглотившее ее мужа, но вскоре оправилась от потрясения и сказала более сильным голосом:

– Нет, мне совсем не нравится эта жизнь. Он настоящий маньяк. Это место – тюрьма. Но он убьет нас, если я перейду ему дорогу…

– Нет, он этого не сделает, – сказала Эдит. – Я ему не позволю. Если ты хочешь уйти, мы уйдем сию же минуту. У меня есть готовый корабль и много места.

– А Том? – Мария сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

– О Томе побеспокоимся потом. Давай сначала позаботимся о тебе, – сказала Эдит.

Мария решительно вздернула подбородок:

– Ладно. Хорошо. Да, пожалуйста, возьми меня с собой. Я хочу уйти. Только дай забрать…

Герцог ворвался в комнату и выстрелил из пистолета, прежде чем переступил порог. Пуля попала Охрянику в плечо и развернула вокруг своей оси. Эдит выхватила пистолет и также быстро открыла ответный огонь. Пуля попала герцогу в бедро и сбила его с ног. Он упал на пол с болезненным криком.

Эдит посмотрела на Марию, в ужасе прижавшую ладони ко рту, и сказала:

– Как только ты будешь готова.

– Я на минутку, – ответила Мария и поспешно вышла из гостиной.

Эдит спросила пилота, все ли с ним в порядке. Охряник рассмеялся и заявил, что самая новая дырка в его персоне совсем малюсенькая. Учитывая, сколь быстро он пришел в себя после того, как его пронзили мечом, Эдит не беспокоилась. Она так легко от него не избавится.

Она подошла к герцогу, шипящему с искаженным от боли лицом, и опустилась на колени рядом с ним. Он схватился за бедро, прижимая подол халата к темной кровоточащей ране. Эдит швырнула его пистолет в прихожую.

– Давай поговорим о Томасе Сенлине, – сказала она таким тоном, словно они собирались мило поболтать в уютной пивной. – Мне нужно, чтобы ты подтвердил кое-что для меня. Я подозреваю, что ты превратил Тома в хода, надел ему на голову клобук и отправил на Черную тропу. Это правда?

– Я увижу, как тебя припрут к Стене Воздаяния, ты, шлюха с жестяной рукой! – выплюнул герцог ей в ответ.

– В самом деле? – сказала она, убирая его руку от раны. Ее железные пальцы полностью обхватили кисть. – Возможно, мне следует сформулировать это как вопрос: ты сделал Тома ходом и надел на него…

– Да! – закричал герцог ей в лицо. – Да, я надел этому грязючнику банку на голову и бросил его на Тропу! Я сделал это несколько дней назад. Он уже мертв!

– Понятно, – сказала Эдит.

Хруст ломающихся костей заглушил крики герцога. Он пытался брыкаться и отбиваться от нее, но чем больше сопротивлялся, тем сильнее она сжимала, пока наконец он не лег на спину, умоляя ее остановиться. Она ослабила хватку.

– Дай мне другую руку.

Он захныкал и покачал головой, и она снова применила силу.

Когда Эдит увидела кровь герцога струящейся между черными полосками ее пальцев, она ничего не почувствовала. Она подумала о том, что Том лежит мертвый в каком-то неосвещенном туннеле, голова его погребена, а тело обнажено. Но ужасное видение только усилило оцепенение в душе.