Король-паук

— Дедушка кардинал, бывало, заставлял меня запоминать родословные всех моих придворных дам. Отец тоже уделял большое внимание генеалогии. Я стала настоящим знатоком, — заявила она. — Никогда вам не приходило в голову, что на старости лет великий магистр стал удивительно похож на старого принца де Фуа? — она снова перекрестилась, и король тоже. Галантный принц тоже умер, а внук его был теперь королём Наваррским, дружественным Франции, Людовик щедро помогал ему в первые годы его правления. Правда, за это молодой король отказался от притязания на отцовские владения на французской стороне Пиреней. Молчание, смерть и раздел — вот что позволило Людовику сохранить тайну, теперь сокрытую навсегда, тайну причудливого скрещения человеческих судеб, которое могло бы обернуться опасным союзом южнофранцузских территорий. Оливье ле Дэм ошибался: в известном смысле операция может быть успешной, если кончается смертью.

— Великий магистр похож на Гастона де Фуа не больше, чем, чёрт возьми, прости мне это чудовищное сравнение... чем граф д’Арманьяк, допустим.

— Это монстр! Боже сохрани!

— Аминь, — сказал Людовик, подумав: «Интересно, кого БОГ сохранит, а кого нет?» Но он хотел рассеять подозрения Шарлотты. — И что касается Анри Леклерка, то он до кончиков ногтей Коменж. По крайней мере — это хороший корень для семейного древа, дорогая.

Молодой Жан в те дни был счастлив. Ему льстило внимание короля и доверительность королевы, он гордился своим назначением на должность наставника дофина в военном искусстве. Дофин, который швырялся чернильницами в учителя латыни, старался при первой же возможности ускользнуть в дворцовый сад, чтобы поупражняться с Жаном в фехтовании.

— Я буду, — говорил дофин, распрямляясь настолько, насколько позволяли ему его сутулые плечи, — таким же великим рыцарем, как граф Жан де Монфор.

Прогуливаясь под руку, король и королева приблизились к сыну. Он был не очень похож на графа Жана, как видел каждый, кроме, пожалуй, короля. У него были тонкие ноги, большая голова, грудь, как бочка, он был вспыльчив и своеволен. Но он хорошо управлялся с мечом и уже ездил верхом в отцовском седле. Они услышали звон мечей на лужайке за кустами близ дорожки.

— Давай посмотрим, — сказал король и потянул её за руку. Она никогда не поспевала за его стремительным шагом.

— Это похоже на подглядывание, Людовик.

— Ну и что в этом плохого?

— Я всегда боюсь, что Карл поранится.

— Если Монфор когда-нибудь ранит ребёнка, я, чёрт возьми, посажу его в клетку.

Дофина не поранили. Дважды, согласно правилам игры, Жан пронзил его, но затем, нарочно допустив несколько ошибок, был трижды обезглавлен мощными ударами меча дофина.

— Хватит! — смеялся Жан, — вы убили меня, монсеньор, с каждым днём вы фехтуете всё лучше и лучше. Это мне нужно искать учителя фехтования. — Он фамильярно похлопал дофина, который с гордостью смотрел на него, по плечу, и вместе они удалились.

Шарлотта улыбнулась:

— Хитрый придворный! Он же проиграл намеренно!

— Но Карл фехтует очень хорошо для начинающего, — сказал Людовик упрямо. Он хотел бы, чтобы его сын занимался прилежнее. Карлу предстоит править Францией во времена, когда блеск стали и мелькание лезвия, столь увлекавшие его сейчас, не будут иметь большого значения. Но дофин был молод, терпение придёт с годами. Теперь король часто молился, чтобы Бог дал ему увидеть сына в его зрелые годы, хотя бы в начале их. По иронии судьбы всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы сосредоточить власть в лице короля. Следующему монарху придётся быть исключительно сильным человеком, чтобы нести на своих плечах бремя ответственности, которую нынешний монарх взвалил на них.

— Не слишком ли много Карл спит ночью? — спросил он королеву неожиданно.

— Вы должны знать это лучше, Людовик. Спросите его наставников. Когда он был ребёнком, и я за ним ухаживала, он спал крепко и много. — В её голосе прозвучала резкая нотка.

— Ну, Шарлотта, будь умницей. Ты не можешь нянчить его всю жизнь. У него уже пушок на щеках. Он просит меня разрешить, чтобы Оливье его брил, — мягко сказал король.

— Кошка могла бы слизнуть этот пушок! — ответила она.

— Даже сына простого рыцаря отсылают в соседний замок от матери, чтобы он там научился манерам в мужском окружении. И тем более это необходимо наследнику престола. Ты ведь не лишена возможности общаться с сыном, Шарлотта.

Это была простая правда: таков незапамятный обычай.

— Нет, мой повелитель, — покорно ответила Шарлотта. — Но я не знаю закона, который бы обязывал мать радоваться этому.

— Принцессы тоже подрастают, — вздохнул Людовик, — скоро мне придётся выдавать их замуж.

Шарлотта просияла:

— Думаю, это верно. По крайней мере, тут мы единодушны. Анне уже тринадцать.

— Она выглядит такой маленькой, — раздумчиво сказал Людовик.

— А сколько лет было мне? — напомнила королева.

— Это разные вещи. Анна — моя дочь.

— А Карл разве не мой сын?

— Чёрт возьми! Он — мой сын!