Король-Провидец

– Как ты собираешься назвать своего сына?

– Я не знаю, будет ли это сын, или дочь. Может быть, ты посетила очередного чародея, не сказав мне об этом?

– Я просто знаю, что у нас родится мальчик.

– Спасибо тебе, моя волшебница. Назовем его в честь твоего отца.

– Нет.

– Хорошо, тогда в честь моего отца.

– Нельзя ли придумать что-нибудь более оригинальное?

– Маран, тебе не кажется... – я осекся. – Ну хорошо. Давай назовем его Лейшем – похоже, в наши дни это имя приносит удачу.

Маран задумалась.

– Да, – наконец согласилась она. – Это очень хорошее имя.

Маран лежала на животе, глядя на потухающие угли в камине. До рассвета оставалось совсем немного времени. Я лежал рядом с ней, опираясь на локоть и восхищаясь стройными изгибами его тела, освещенного мягким красноватым сиянием.

Она встала и вышла в ванную. Я услышал, как она роется в одном из своих чемоданов. Через некоторое время она вернулась и снова улеглась рядом.

– Могу я попросить тебя кое о чем?

– Я не знал, что в первую брачную ночь приходится отвечать на такое количество вопросов.

– Тебе не придется отвечать, – странным тоном произнесла она. – Не придется, если у тебя все получится.

Я поморщился, опасаясь, что случайно перевел разговор на неприятную для нее тему.

– Ты можешь просить о чем угодно и говорить что угодно, – сказал я, погладив ее по бедру.

– Однажды, когда мы выехали на пикник, ты попытался сделать одну вещь, но я остановила тебя и запретила продолжать. Ты помнишь?

Внезапно я вспомнил и сказал ей об этом.

– Дамастес... давай снова займемся любовью. Пожалуйста. Давай займемся любовью так, как ты хотел в тот раз.

Меня пробрал озноб. Я не знал, что сказать. Маран повернула голову и пристально посмотрела на меня.

– Пожалуйста, дорогой, – ее голос звучал очень настойчиво. Я кивнул. Она вручила мне то, что держала в руке: маленький пузырек с вазелином.

Я погладил ее ягодницы и попробовал было просунуть палец, но она вздрогнула и отпрянула от меня.

– Маран, – прошептал я. – Мне кажется, это неправильно. Я не хочу причинять тебе боль.

Мой член вяло свисал между ног.

– Ты должен... и я знаю, ты никогда не сделаешь мне больно. Пожалуйста. Это очень важно.

Я начал массировать ее спину, потом провел рукой между ног, лаская промежность и ощущая влагу, оставшуюся после наших занятий любовью. Вскоре ее дыхание участилось. Мой член отреагировал на это, снова поднявшись и затвердев. Я поднял ее бедра и подсунул под них подушку, затем опустился на колени, раздвинул ей ноги и мягко скользнул в нее.

Она ахнула.

– Не туда! Я хотела...

– Тише!

Я двигался медленно и ритмично. Постепенно ее выдохи превратились в стоны, руки снова вцепились в ковер. Потом я выдавил вазелин на палец и вставил в нее, двигая пальцем по кругу и одновременно ощущая движения своего члена в ее теле. Она вскрикнула от удовольствия. Я вставил другой палец рядом с первым, продолжая круговые движения.

– О да, Дамастес, сейчас же! Я готова! – простонала она, вращая ягодицами.

– Готова к чему?

– Пожалуйста, возьми меня, где я хочу, где я сказала тебе! Пожалуйста, сделай это, сделай это там, я больше не могу!

Вынув свой член, я прикоснулся головкой к отверстию и толкнул. Она закричала и толкнула в ответ, вдавливая ягодицы в мои бедра, заглатывая меня. Ее руки вцепились в мои, когда я опустился на нее для равновесия. Я вышел из нее и снова толкнул. Ее тело извивалась от страсти. Это продолжалось не более дюжины раз, а потом я тоже громко вскрикнул, и мы вместе рухнули на пол.

Не знаю, сколько мы лежали – несколько минут или целую вечность.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– И я люблю тебя.

– Спасибо. Теперь все кончено.

Я промолчал.

– Мне нравится чувствовать тебя... там, сзади. Потом мы можем сделать это снова.

Но это больше не повторилось.

Три дня... Думаю, мы ели не чаще одного раза в день, иногда дремали и проводили довольно много времени в теплом бассейне. Но в основном мы любили друг друга, любили и смеялись. Впереди нас ожидала зима и смерть, но наша любовь окружила нас крепкой стеной и держала гончих судьбы на расстоянии.

Эти три дня запомнились мне как один долгий оргазм, вспышка страсти и прилив неземной радости. Я задавал себе вопрос, смогу ли я еще когда-нибудь испытать такое счастье.

Потом все закончилось.

Маран вернулась в Никею, а я отправился на войну.

В сутках было слишком мало часов, а в месяцах – дней, чтобы солдаты успели как следует подготовиться. Мы занимались муштрой, проклинали все на свете и снова занимались муштрой.

Я уверен, что ни один солдат не испытывал к своим уоррент-офицерам ничего, кроме ненависти. Те, в свою очередь, переносили эти чувства на офицеров, а офицеры – на меня. Но теперь, когда от меня на самом деле что-то зависело, я был полон решимости предотвратить следующую катастрофу на реке Имру.

Мало-помалу новые рекруты становились солдатами, хотя им все еще было далеко до моих уланов. Но упражнения могут закалить человека лишь до определенной степени: им еще предстояло последнее испытание – кровью.