Король-Провидец

Мы разрабатывали новую тактику, поэтому опытные офицеры учились наравне с новичками. Разумеется, наиболее серьезное недовольство проявляли ветераны, которые «никогда не видели, чтобы армией управляли подобным образом». Новички же не знали ничего иного, и поэтому свежие идеи были для них не более и не менее сложными, чем любые другие.

Возможно, величайшая перемена исходила от самого Тенедоса. Он объявил магию одним из важнейших факторов ведения войны, подкрепив это утверждение напоминанием о действиях Чардин Шера и его чародеев. Теперь наступил наш черед. Он разослал по всей Нумантии вербовщиков, выискивающих чародеев, волшебников и провидцев, желавших послужить своей стране. День за днем они приходили в лагерь и медленно, неохотно поглощались армией. Если бы у нас было больше времени, и если бы не гора обгоревших трупов на реке Имру, то было бы забавно наблюдать за этими мудрецами, искушенными в демонах и заклинаниях, но не имеющими ни малейшего представления о том, чем рядовой отличается от генерала. Однако они учились, и мы учились вместе с ними – такова была железная воля Тенедоса.

Когда на лагерь обрушились муссоны, мы натянули тенты – огромные зонтики, где люди могли собираться вместе и наблюдать за ходом миниатюрных баталий, разыгрываемых на песчаных столах. Затем, когда грозы ненадолго ослабевали, солдаты выходили в поле и устраивали маневры.

Период Штормов подошел к концу. Наступила осень, но мы все еще не были готовы к выступлению.

Генерал-Провидец Тенедос объявил, что мы выступим против Каллио через две недели.

Одна из поговорок, часто употребляемых Тенедосом после того, как он стал Императором, гласила: "Мне все равно, насколько хорошо обучен солдат. Скажите мне, удачлив ли он?"

Удача означала нечто большее, чем способность выжить в бою и избежать тяжких увечий. Мирус Ле Балафре, например, редко выходил даже из самой незначительной стычки, не получив хотя бы одного ранения. В первую очередь Тенедос имел в виду удачу в бою, когда солдат оказывался в самом выгодном месте для себя и в самом невыгодном для противника, даже не планируя маневр заранее.

Однажды Тенедос назвал меня самым удачливым из всех его трибунов. Возможно, хотя теперь я в этом сомневаюсь. Наверное, я самый большой неудачник, поскольку остался последним из тех, кто пережил эти величественные и кровавые дни. Но, несмотря на сегодняшнее положение, мне часто выпадала удача, как в малом, так и в великом.

Одной из таких удач был небольшой предмет, который я захватил с собой в то утро, когда меня вызвали в палатку Провидца-Генерала. Среди сотен свадебных подарков, полученных мною, был превосходный кинжал от генерала Йонга. Где в этой глуши он нашел мастера, обладавшего столь великим искусством, мне неведомо. Но то было великолепное оружие из закаленной стали около восьми дюймов длиной и слегка изогнутое. Заостренная головка рукояти была выполнена из серебра, а сама рукоять набрана в виде чудесной мозаики из разноцветных пород дерева. К кинжалу прилагались ножны и пояс из выделанной узорчатой кожи с накладными серебряными вставками. Я надел этот пояс, когда выходил из своей палатки, закинув меч на перевязи через левое плечо.

Задувал холодный ветер, но в лагере кипела жизнь: постоянная муштровка продолжалась. В плаще без знаков различия я выглядел обычным кавалеристом, и никто не уделял мне ни малейшего внимания.

Я подошел к палатке Тенедоса. Часовые узнали меня, отсалютовали и отступили в сторону.

Я постучал по столбу палатки.

– Войдите, – послышался голос Тенедоса.

– У меня есть письмо для тебя, – без обиняков начал Тенедос. При этих словах у меня мучительно сжалось сердце: неужели что-то случилось с Маран? – Вчера утром оно было передано на границе через посланца под белым флагом. Внешний конверт адресован мне вместе с запиской вручить тебе конверт меньшего размера.

Тенедос передал мне письмо, и я прочел:

«Симабуанцу по имени Дамастес, величающему себя генералом».

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать почерк Эллиаса Малебранша. Какого дьявола этот каллианец хочет от меня? Я вскрыл конверт и вынул единственный листок. Бумага была плотной, тяжелой и странно скользкой на ощупь, как навощенный пергамент. Развернув листок, я начал читать:

"Мои разведчики донесли, что тебе удалось одурачить шарлатана Тенедоса, и он присвоил тебе чин, нелепый для деревенского болвана с отрубями вместо мозгов. С надеждой ожидаю встречи с тобой на поле боя и собираюсь лично выпустить тебе кишки.