Король психов

Офицеры ему явно не поверили. Евграф не хотел рассказывать правду, так как опасался серьезного разбирательства дела. Лже-Виктор не забывал о том, что живет в Великобритании по фальшивому паспорту и любое сколько-нибудь пристальное внимание полиции к его персоне может кончиться для него плачевно…

Правда, он не думал при этом, что эта троица станет его преследовать и дальше…

* * *

Евграф гулял по Уайтчепелю примерно два часа. Он по многу раз проходил по одним и тем же улицам, двигаясь по изломанным замкнутым маршрутам. Дважды столкнулся взглядами с официантом за витриной одного кафе. Тридцать минут назад лже-Виктор уже проходил здесь. И официант, точно так же, как и теперь подавая клиенту чашку кофе, посмотрел тогда на привлекшего его внимание прохожего с забинтованной головой.

Тюрморезов хорошо знал этот район. Пока он был в госпитале, все его прогулки проходили именно здесь. В какой-то момент ему показалось, что он привлек внимание не только официанта. Несколько кварталов его преследовал молодой парень в джинсах и свитере. Евграф был уверен – это полицейский агент, один из тех, кого направили в окрестности Королевского госпиталя в связи с делом нового Джека Потрошителя.

Почувствовав себя уставшим, Король Психов пошел в сторону главного подъезда лечебницы… Трое по-прежнему стояли у массивных подпоров. Те образовывали арки по краям просторного портика перед входом в госпиталь.

Знакомые были намерены во что бы то ни стало повстречаться с ним. Должно быть, узнали от секьюрити, что лже-Виктор отправился на прогулку, но через некоторое время вернется.

И без того Тюрморезов в последние дни был в тяжелом психологическом состоянии. Как только осознал, что избежать встречи с троицей не удастся, – они явно были готовы поджидать его до самой ночи, – ему стало еще хуже. «В здании – дух Меррика, снаружи – эти ублюдки… Я не жилец!»

Он развернулся и пошел прочь от Королевского госпиталя.

* * *

После двухчасовой прогулки по Лондонским улицам вконец измотанный и подавленный Тюрморезов оказался в районе порта. Там он зашел в бар – довольно сомнительное место, где собиралась всякая неблагополучная публика. Ни на кого не глядя и словно бы не замечая ничего по сторонам, Евграф прошел через небольшой зал к круглому столику в углу, уселся на стул. Поднял руку и велел бармену принести ему пива, но тот даже не посмотрел в его сторону. Тюрморезов сказал еще раз – громче, но все равно: голос его прозвучал глухо и бармен не повернул головы. Лишь когда Евграф с явным усилием попытался крикнуть – звук опять получился слабым, – человек за стройкой заметил его и кивнул головой.

Минут через пять он поставил перед ним на стол кружку с крепким английским элем.

На забинтованную голову Тюрморезова здесь никто не обращал внимания. Евграф потягивал кружку за кружкой, потом попросил принести ему поесть… К вечеру в баре стало людно и шумно. Свободных мест не хватало, но, несмотря на то, что у столика лже-Виктора стоял пустовавший стул, за него никто не садился.

Евграф потягивал пиво и с каждым часом туман в его голове все усиливался. Когда он пришел в этот бар, у него еще появлялись в голове мысли о том, что надо придумать какой-то способ вернуться в госпиталь, избежав встречи с троицей. Но теперь он уже думал, что лучше неизвестность и ночевка где-нибудь в зале ожидания на вокзале, чем новая встреча с этими ужасными людьми, с духом Меррика…

«Странно, – подумал он в момент, когда опьянение, не подкрепленное очередной вовремя выпитой кружкой пива, стало ослабевать. – До того, как я напился, у меня не возникало таких «пораженческих» настроений. Не собирался уступать ни Меррику, ни этим подонкам… А теперь… Чувствую себя так же, как и в тот день, когда они заманили меня в тот дом…» В памяти Короля Психов возникла картина: он в комнате, пытается защититься от града сыпавшихся на него ударов, сзади – окно…

Заказав еще пива, Евграф выпил очередную кружку залпом…

За окнами бара – ночь огромного города, полная ярких огней, верениц движущихся с зажженными фарами автомобилей, вспыхивающие рои красных светляков – тормозных огней. Он сам не заметил, как к нему за столик подсел какой-то невзрачный, ничем не примечательный тип… За исключением одного – перед тем, как заказать себе еду и выпивку, этот человек пересчитал купюры в бумажнике, вдруг уронил его на пол и тут же внятно выругался по-русски…

«Сколько же здесь иммигрантов из России!» – во время своего пребывания в Лондоне Тюрморезов не уставал поражаться тому, какое количество иммигрантов, для которых родной язык – русский, прибыло сюда в последние годы. Он то и дело встречал людей, говоривших между собой или по мобильному телефону на его родном языке – на улицах и в больших торговых центрах, в кафе, в автобусах…

Весь следующий час этот русский человек методично напивался. Сначала он залил в себя два литра крепкого английского эля, потом принялся за водку «Столичная», – несколько бутылок этой марки стояли на специальных полках позади бармена. Еще только войдя в бар, Евграф обратил на них внимание.