Король Руси (СИ)

[2] Багатуром назывался сильный воин в монгольской традиции, которая пришла с ними, осев у местных тюркских народов (булгары известные в XV веке как казанские татары, половцы или крымские татары и прочие), а также на Руси в видоизмененной форме — богатырь.

[3] В качестве фунта Иоанн утвердил меру веса, равную двум новгородским гривнам — 408 грамм. Таким образом 20 фунтов выходило это 8 кг 160 грамм.

Глава 4

1476 год — 12 июня, Плесси-ле-Тур[1]

— Ваше Величество, — поклонился вошедший епископ Кракова, — господа, — кивнул он остальным присутствующим.

— Я рад видеть тебя у себя в гостях, — вполне миролюбиво произнес Людовик XI с интересом рассматривая вошедшего к нему поляка — Яна Пжежавского. — Что привело тебя к нам?

— Беда, Ваше Величество, великая беда.

— Беда? Какая же?

— Этот варвар решил совершенно разорить Литву!

— Постойте, — остановил епископа король. — Какой варвар?

— Как какой? Этот Иоанн! Великий князь Московский!

— А разве он не король Руси? — Удивился сидящий тут же кардинал.

— Нет! Как можно называть его королем Руси?! Этот самозванец и злодей! — Сказал и осекся. Увлекся, слишком привык нужным образом рефлексировать при Краковском дворе. Он-то прекрасно знал, что право наследования титула Иоанну подтвердил Папа Римский. Как следствие, подобные высказывания могут закончится очень печально для его карьеры. Ведь это прямой вызов Святому Престолу.

— Брат мой, — вкрадчиво произнес кардинал, сделав «стойку» на эти слова, — уж не считаешь ли ты, что Патриарх Рима не в праве считать какой титул законный, а какой нет?

— Я… я не это имел в виду… — растерялся епископ.

— А что ты имел в виду?

— Я… я… — замялся, потерявшись епископ и как-то скукожился.

— Полно вам, друзья, — прервал этот разгорающийся конфликт Людовик XI. — И что, ты говоришь, затеял такого ужасного король Руси?

— Он напустил татар на Литву!

— В каком смысле напустил?

— Приказал им грабить и разорять пределы Великого княжества Литовского. Угоняя людей и скот, да вывозя всякое движимое имущество. А недвижимой сжигая.

— Но зачем? Я слышал, что Кафа ныне в руках Иоанна и он не потворствует работорговле. Зачем же ему потребовались все эти люди?

— Он их угоняет в земли по реке Волге. Той, по которой он жаждет Персидскую торговлю устроить. И платит татарам по две серебряные монеты за целого и здорового пленника, пригнанного туда. Плюс отдельно за скот и имущество движимое.

— А на Волге разве нет своих жителей?

— Там татары кочуют. Но они у самой воды не селятся. Им степь нужна.

— Так есть или нет?

— Да почитай, что и нет.

— Интересно, — кивнул Людовик, задумавшись о чем-то своем. — А что за монеты он платит?

— Вот такие, — произнес Ян и высыпал на стол перед королем пригоршню монет из небольшого мешочка.

Иоанн, не дождавшись мастеров из Европы, сам кое-как пытался освоиться. Поэтому с горем пополам наладил выпуск нескольких номиналов «дензнаков» на реконструированном им Монетном дворе в Москве. Пока только мелких, ходовых. Слишком уж знатный цирк творился в его государстве из различных номиналов практически со всего света. Испанские, итальянские, германские, французские, английские монеты откровенно доминировали над местными. Слишком уж большой порцией их завезли на Русь. А ведь имелись еще османские акче и многие другие азиатские монеты. Так что откладывать валютный вопрос было попросту опасно. Бардак нарастал, грозя превратить финансовую систему королевства в хаос. Так что Иоанн в авральном порядке в 1475 году занимался реорганизацией своего монетного двора, что располагался в Кремле.

В пробирной избе сидело три человека, которые определяли пробу металла по принципу объем-вес. То есть, сначала смотрели сколько воды вытеснит металл, потом взвешивали его и считали удельную массу. Это давало, конечно, не самую высокую точность пробы, но вполне достаточную для дальнейшей работы.

Плавильная изба занималась выплавкой серебряных прутиков нужной пробы и размера, ориентируясь на замеры пробирной избы. И туда же плоды своей деятельности и сдавали для контроля качества. Дальше шла протяжная изба. Здесь на очень нехитрых станочках — малых механических молотах с ножным приводом, как у прялки, все эти прутики серебряные расковывались в полосы нужной ширины и толщины. По оправкам, оттого довольно равномерно. Не прокат, конечно, но вполне достойно. Потом контроль качества с щелевыми лекалами и передача этих заготовок далее в рубильную избу. Там работники, сидя за примитивными рычажными прессами с ножным приводом, выбивали из полос кругляшки нужного диаметра. Дырявя полосу, словно бумагу дыроколом.