"Король" с Арбата

И опять мы заседаем. На пятнадцать рублей не разго­нишься. Десять метров пленки от силы. Да если из них по­ловина уйдет на позитив, то всего получается пять. Начали умножать, делить. Выходит, наши пять метров пролетят на экране за десять секунд. А что можно показать зрителю за десять секунд?

— А давайте снимем вот такой большой взрыв,— пока­зывает руками Славик,— чтоб все ахнуло.

…Мы представили сценарий.

Лидочка читает вслух. Мы с Левой не смотрим друг на друга.

Она прошелестела последней страницей:

— И это все?

— Все,— вяло говорим мы.

На кухне из крана вода каплями плюхает…

— А вообще-то здорово,— вдруг говорит Славик и огля­дывает всех нас,— еще бы достать настоящего пороху…

— Что тебе здорово?— спрашивает Женька.

— Взрывы,— просто говорит Славик.— Вот как бабах­нет! Мировецки!

— Славик, ты бы погулял, что ли?— предлагаю я.

— Алеша, опять?— хмурится Славик.— Ведь уже так было.

— Ну ладно… сиди.

— Ребята,— говорит куда-то в стенку Лидочка,— если за рубль тридцать одна секунда, то уж давайте думать. Где у нас мысль?

— Чего?

— Какая у вас мысль?

— Ну, подожди,— говорю я.— Сейчас будет мысль. Сидим, ждем. Опять вода из крана булькает.

— Так,— вздыхает Женька,— а где же мысль? Лидочка прохаживается по комнате, мой затылок тро­нула. Прошла мимо Левы, и он вдруг заулыбался.

— Так тебе вдруг сразу,— сердито говорит Женьке Ли­дочка,— умный какой. Им подумать надо…

— Правильно, охотно соглашаемся мы с Левой,— нам подумать надо.

— А чего вы радуетесь,— хмурится Женька.— На месте директора я бы думал о деньгах. Где деньги, директор?

— Нету,— говорю я.— Нету денег.

Помалкиваем.

— Можно сдавать кошек,— неуверенно предлагает Славик.

Мы заинтересовались.

— Очень просто,— объясняет Славик.— Мой друг Валь­ка Дзынь из «дом пять» говорит, что он так давно делает.

— Что он делает, Славик?

— Ну, ловит кошек и сдает их в один институт,— удив­ляется Славик нашему невежеству.— За каждую кошку — три рубля. Вы что не знаете?

Я мысленно умножаю метры пленки на кошек. Получает­ся грустно. На примете всего лишь Ларискин пушистый Барсик, что всегда греется на окне, и еще один рыжий нахальный кот без хвоста, а больше, кажется, ничего.

Ребята тоже молчат. Женька задумчиво делает губами фигуры. Наверно, тоже множит.

Лидочка ногтем на клеенке рисует. Мишка пальцами шевелит. Лева громко кряхтит и вдруг объявляет:

— Ну где же мы достанем столько кошек? И опять все смотрят на меня.

— Ну, директор,— смеется Лидочка,— давай думай.

Я думаю. Есть у меня последний козырь. Решаюсь: на­нялись снег сбрасывать.

— Ну и что?

— Ничего, залезем на крыши и сбросим. Уже пятнадцать рублей.

— У меня есть своя трешка,— встает Мишка.— Значит, восемнадцать.

— У меня рубль,— вмешивается Славик. Я в уме прибавил один к восемнадцати.

— Так, еще что?

— У меня есть двадцать два,— объявляет Лидочка, ну, еще мама даст. Ведь скоро мой день рождения. Можно и без подарков.

— Так,— опять кряхтит Лева.— Можно учебники за­гнать. Ведь осталось учиться последнюю четверть. Да потом, для чего на каждой парте по два учебника?

— Верно,— осторожно говорю я. Худсовет продолжается.

— Можно добыть деньги с витрин магазинов,— серьезно говорит Женька.

— Это как?— рассматриваем мы Женьку.

— Украсть, что ли?

— Да ты что, Женька?

— Дураки,— просто объявляет Женька.— Вот слушайте!

И Женька рассказал нам, как он вчера проходил по Ар­бату мимо магазина «Овощи — фрукты». Там, за стеклом продавцы украшали витрину гипсовым виноградом и ябло­ками из картона. Один, очень толстый и важный в белом халате, смотрел на публику через стекло и руководил.

В гроздья винограда он положил желтую тыкву. Публи­ка захохотала. Тогда он между розовых яблок натыкал фиолетовую свеклу, и опять публика засмеялась.

Он сполз с витрины, вернулся с большой картиной в тя­желой раме. На картине сидит за столом девушка, а на белой в солнечных лучах скатерти золотятся персики.

Зрители опять захохотали. Он сердито махнул рукой, уволок картину. Принес другую — «Чаепитие в Мытищах».

И вот тут Женька не выдержал. Он переступил порог магазина.

— Можно видеть директора?

Директор, тот самый толстяк в белом, пригласил Жень­ку в кабинет. Женька объяснил ему, что такое натюрморт. Толстяк пообещал усвоить.

— За две витрины сто рублей,— радуется сейчас Жень­ка.— Это сколько же метров пленки?

Как-то весело все складываем, потом делим и получается внушительно. Подталкиваем друг друга: а ведь неплохо!

— Мы отвлеклись,— строго говорит Лидочка.— Так что же будем снимать?

— «Мятеж». Мы же договорились,— недоумевает Миш­ка,— я уже брюки «галифе» нашел.

— При нашей бедности… Ведь нужны еще костюмы.

— А что, если людей снимать в одних трусах?— серьез­но предлагает Славик.

— Славик, ты бы пошел погулял…

— Опять, Алеша!— вспыхивает Славик.

— А что?— задумывается Лева.— Он дело говорит. Ведь можно снимать картины из жизни древнего мира, когда одежды не носили. Это же нам выгодно.

— Я же говорил,— пожимает плечами Славик. Мы с надеждой смотрим на Леву.

— Все очень просто,— крутит он очками во все сторо­ны.— Например, Спартак. Гладиаторы в одних трусах дра­лись… Разве это вам не кино?