Король с большой дороги (СИ)

Вам доводилось слышать мнение, будто ночь срывает маски? Когда человек неосознанно стремится держаться в полосах света, он может смело считать себя честным и добропорядочным гражданином. Тот же, кто без страха ныряет в густую тьму, явно нечист на руку. Мне доставляет удовольствие растворяться в предрассветном сумраке, вжимаясь в стены домов, идти так тихо, чтобы не услыхали даже цепные псы, танцевать с ветром, прячущим мой запах от самых чутких носов.

Мурлыча песенку, я бодро шагаю по узкому каменному парапету, карабкаюсь по декоративным балкончикам, то обнимая за шеи мраморных ангелов, то цепляясь за хвосты и крылья уродливых горгулий. Внизу снует челядь, вверху, на крепостной стене, неспешно ходят стражники. Я избегаю встречи и с теми, и с другими. У них вряд ли есть при себе хотя бы дюжина медяков, а мне все-таки нужно получить компенсацию за отобранные вещи.

Нет, я не настолько глуп, чтобы отправиться штурмовать сокровищницу депутата Валтуйского. Там, разумеется, полно охраны. Другое дело - его богато облицованная самоцветами личная молельня, расположенная в башенной пристройке.

Простите, отец Елеазар; пусть не оскудеет рука дающего и не обнаглеет рука берущего. Сегодня я прихвачу только то, что легко сумею унести.

Проникнув в капеллу через одно из световых окон, я осматриваюсь. Первым делом - ящик для пожертвований. Отец наш, хоть ты и милостив, но стоит жестче карать людей за жадность! Два десятка мелких монет не хватит даже на приличную выпивку, чтобы промочить пересохшее после усердных молитв горло!

Пройдя между рядами лавок, я влезаю в исповедальню. Какое облегчение знать, что богачи еще не позабыли заповеди и надеются спастись, ничуть не меньше, чем в дни Великого Бедствия. Возле кресла священника стоят два сундука: справа - наполненный индульгенциями, слева - щедрой платой за них.

Я высыпаю абсолютно бесполезные желуди из поясного мешочка Росаса. Эта дурная мода возникла недавно и широко распространилась среди северян: есть легенда, что тот, кто всегда носит при себе желуди, не стареет. Дуб передает человеку своё долголетие и избавляет от болезней.

Руководствуясь принципом: "хворать сытым гораздо приятнее, чем голодным", я выгребаю из сундука монеты наивысшего достоинства. Мешочек быстро разбухает и становится в несколько раз тяжелее.

"Сяду я верхом на коня, не догонит стража меня по бескрайнему полю моему, по бескрайнему полю моему..."

Теперь оставалось только навестить коменданта Инграма, вернуть ему причитающееся, а заодно узнать правду о Роберте. Возможно, это было еще одним юношеским заблуждением Риддерка - обвинить Кривоносого, не имея ровным счетом никаких доказательств. Как обычно, мастер Рид вынужден прийти на помощь тому, кто слаб, наивен и глуп.

Я проникаю в цитадель, воспользовавшись входом для прислуги. Его, разумеется, никто не охраняет. Прежде чем двинутся дальше, укрываюсь за занавеской на первом этаже крепости, чтобы отлить на стену, и без того украшенную характерными потеками.

Кто-то идет. Я бодро поправляю одежду и поудобнее берусь за рукоять косенки. Отгибаю занавеску. Это молодая служанка спешит из приемной залы в комнаты для челяди. Походка девушки нетвердая. Нагоняю ее за семь стремительных прыжков, намереваясь ухватить за локоть и припугнуть ножом. Мне необходимо узнать, где располагаются покои тэна.

- Г-гослин? - лепечет она, едва ворочая языком. - Т-ты почему не на стене?

- Вызвал комендант, - доверительно шепчу я, радуясь, что не пришлось применять насилие. - Проводишь до его покоев?

- З-забыл свои обещания? - незнакомка обвивает мою шею.

Малышка пьяна и едва держится на ногах:

- Гослин, ты - п-подлец! Когда в-вернется мой м-муж...

Поцелуй вынуждает ее умолкнуть. Мы идем рядом, то и дело лаская друг друга, словно влюбленные после длительного расставания.

- Дай-ка я разок посмотрю, - напеваю, засовывая руки под блио спутницы, - где рождает поле зарю...

Прелестница ударяет по ним и стыдливо краснеет.

- Ах, брусничный цвет, алый, как рассвет! Толи есть то место, толи его нет...

Красотка оступается, я бережно подхватываю ее. Она сокрушается, что вино, которое привез капитан-виконт Ярдли слишком крепкое для порядочной женщины, но будущая депутесса зачем-то повелела каждой служанке выпить полную кружку.

- Всевышний, храни виконта, - шепчу, жадно целуя правую грудь спутницы.

- Всевышний, храни баронессу, - мои губы здороваются с левой грудью милашки.

Я не могу осудить ни госпожу Эдилию за ее странное распоряжение, ни любовницу Гослина, проявляющую столь пылкие чувства, что не всякая особа позволяет себе даже наедине с законным супругом.

Веселье продолжается. Сладкая лесть и вдохновенное вранье. Убеждаю спутницу отвлечь охрану тэна Инграма. Три десятка шагов по опустевшему коридору отделяют меня от вожделенной цели. Застыв перед дверью, ведущей в спальню коменданта, я откашливаюсь и смело стучу кулаком по дубовой панели.

- Войдите! - доносится из комнаты.

Охотно принимаю приглашение.