Король снов

Навигорн, углубившийся в воспоминания, сам подлил себе вина.

— Вы приехали из Замка с Сирифорном Самивольским, насколько я помню. С вами были Септах Мелайн, Гиялорис и еще один ваш друг, такой трусоватый маленький человечек из Сувраэля, он еще называл себя герцогом… как же его звали?…

— Свор.

— Да, совершенно точно, Свор. Там был добрый старина Кантеверел Байлемунский, и Великий адмирал Гонивол, который ни разу в жизни не видел моря, и герцог Олджеббин, и граф Камба Мазадонский… Да, Престимион, разве можно забыть нашего милого краснорожего друга, этого негодяя прокуратора Дантирию Самбайла? И Мандрикарна Стиского — ах, вот это был человек! — и Венту Хаплиорского… — Навигорн потряс головой. — И чуть ли не все они умерли молодыми… До чего же странно… Камба, Мандрикарн, Ирам Норморкский, Сибеллор Банглкодский и множество, великое множество других — и все умерли за какие-то несколько лет. Невероятно жалко. Кто мог знать тогда, когда мы все вместе были в Лабиринте, что столь многие из нас покинут этот мир в считанные годы?

Престимиона очень встревожили эти воспоминания, овладевшие Навигорном. Он со страхом ждал, что тот продолжит поминать погибших и назовет Корсибара. Осанистый хвастливый Корсибар — самая заметная фигура среди всех собравшихся тогда в Лабиринте лордов… Но Навигорн не произнес его имени.

А прилив воспоминаний, казалось, ушел так же стремительно, как и накатил. Навигорн улыбнулся, вздохнул и приветственным жестом поднял бокал.

— Да, были когда-то и мы скакунами, скажете — нет, а, Престимион? Ведь были!

И Навигорн вновь заговорил о том времени. Он вспомнил игры, устроенные в Лабиринте во время ожидания кончины Пранкипина. Их назвали Понтифексальными играми, и они оказались величайшим турниром за последние века.

— Помню, как Гиялорис боролся с этим балбесом Фархольтом… Знаете, мне тогда казалось, что они убьют друг друга. Я вижу все так четко, будто это происходило только вчера. А стрельба из лука… Вы были тогда в ударе, Престимион. В тот день вы творили с вашим луком такие вещи, каких никто не видел ни до, ни после… Септах Мелайн выиграл фехтование у графа Фаркванора, причем сделал это так, что казалось, будто тот впервые взял в руки рапиру. А кто же победил на саблях? Высокий темноволосый человек, очень сильный… Я смутно помню его лицо, а имя вылетело из головы. Кто это был? Вы не помните, Престимион?

— Кажется, я был где-то в другом месте, когда проходили соревнования на саблях, — ответил Престимион, разглядывая потолок.

— А все остальные соревнования я помню так ясно, как будто они происходили только что, — повторил Навигорн. — Да, пусть прошло двадцать с лишним лет, но все подробности сохранились, точно это было вчера!

Да, подумал Престимион, я тоже помню все в подробностях.

Бои на саблях выиграл Корсибар. Это он был тем высоким темноволосым человеком, чье лицо смутно припоминал Навигорн. Зато все воспоминания о его личности были давным-давно начисто стерты из памяти Навигорна, как и воспоминания о сестре Корсибара Тизмет. Престимион с великим облегчением понял, что об этих двоих Навигорн не помнил ничего.

Навигорн, похоже, не помнил и заключительного, самого драматического эпизода знаменитых Понтифексальных игр, того утра, когда девяносто соперников намеченного на последний день турнира в полном вооружении явились в Тронный двор, откуда им предстояло всем вместе выйти на Арену. Но в зал ворвался принц Корсибар с криком о том, что смерть наконец-то настигла дряхлого понтифекса. Долгое ожидание завершилось. Пришло время перемены власти, и теперь корональ лорд Конфалюм станет понтифексом, а в качестве нового короналя назовет молодого принца Престимиона Малдемарского.

По крайней мере, все этого ожидали, но вышло совсем не так Ибо разумы дворян, собравшихся в Тронном дворе, заволокло темное колдовское облако, а когда оно рассеялось, глазам явилась невероятная сцена: принц Корсибар, сын короналя, взял корону Горящей Звезды из рук изумленного хьорта, надел себе на голову и ничтоже сумняшеся уселся на двойной трон, заняв место короналя рядом со своим отцом Конфалюмом, который, казалось, от изумления потерял дар речи. И те лорды, которые входили в заговор вместе с Корсибаром, громко выкрикнули: «Все славьте его высочество короналя лорда Корсибара! Корсибар! Корсибар! Лорд Корсибар!»

«Это же измена! Измена! Этого не будет!» — яростно взревел Гиялорис.

Он ринулся на алебардщиков, охранявших Корсибара, но Престимиону удалось остановить друга, ибо он ясно понимал, что сопротивление перевороту может окончиться лишь их гибелью. А затем он, разбитый и униженный, вместе со своими друзьями покинул зал, и трон короналя остался за Корсибаром, хотя по традиции, которая не нарушалась с первых дней появления людей на Маджипуре, сын короналя ни в коем случае не мог наследовать титул своего отца.