Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

К тому времени отношения между тайными супругами полностью восстановились. Теперь Людовик нуждался в ней как человеке, который поддерживал бы его как в своих трудностях, так и в проблемах со здоровьем. В свои шестьдесят лет он занимался почти всем лично сам, ибо после смерти Лувуа не желал более обременять себя министрами с сильной личностью. Как совершенно верно высказался немецкий философ Лейбниц, между прочим, писавший почти все свои тексты на французском языке, «он один вершил судьбу Европы». Тем не менее влияние морганатической супруги короля в делах политики по-прежнему не играло никакой роли. Сам за себя говорит тот факт, что Мадам де Ментенон ненавидела войну, но ни на йоту не смогла обуздать увлечение мужа ратным делом.

16 ноября 1700 года ознаменовалось судьбоносным решением Людовика ХIV: принять наследство скончавшегося двумя неделями ранее короля Испании Карла II, завещавшего все свои владения внуку Людовика, герцогу Анжуйскому. Напоминаем, что речь шла не только о соседнем с Францией королевстве, но и о колониях почти всей Южной Америки (за исключением Бразилии), Центральной Америки и даже кусочка Северной плюс о владениях Испании в Европе. Все понимали, что принятие наследства чревато войной, поскольку прочие государства Европы не потерпят такого усиления Франции. Однако на этом настоял бесцветный дофин, доселе не принимавший активного участия в политической жизни королевства и пожелавший отстоять права своего второго сына. Как торжественно заявил король, представивший придворным нового короля Испании Филиппа V, «теперь Пиренеи не существуют».

Несравненный агент влияния

Весной 1701 года молодой король Испании в возрасте 18 лет вступил в брак с 13-летней Марией-Луизой, дочерью герцога Савойского[70]

, своей дальней родственницей, которая с утра до вечера заливалась слезами по родному Пьемонту. Чета новобрачных со своей свитой посетила испанские владения на Апеннинском полуострове – Ломбардию и королевство Неаполитанское, а также получила благословение от папы и отправилась в Мадрид. Людовик ХIV, не без содействия со стороны Мадам де Ментенон, приставил к молодой супружеской паре принцессу Дезюрсен (1642–1722). Эту энергичную даму назначили первой статс-дамой, ей надлежало создать новый двор и руководить неопытными монархами, всячески защищая французские интересы. Переписка принцессы с Мадам де Ментенон представляла собой своего рода инструкции для молодого короля Филиппа V Испанского, которые в условиях войны было нежелательно доверять дипломатической почте. Деятельность принцессы Дезюрсен являет собой уникальный пример агента влияния, с честью выполнившего свою задачу в сложнейших условиях.

Здесь придется напомнить читателю о дуэли, состоявшейся 20 января 1663 года, которую затеяли по выходе из театра принц де Шалэ, принадлежавший к старинному роду Талейран-Перигор, и маркиз де Лафрет. Невзирая на королевский запрет поединков, дворян того времени хлебом не корми, но лишь дай повод проявить свою доблесть. В конце концов, в дуэли приняли участие восемь человек, закончилась она смертью маркиза д’Антена, брата будущего мужа Мадам де Монтеспан. Король потребовал от парламента наказать преступивших его запрет со всей возможной строгостью, а потому всех прочих приговорили к казни через отсечение головы. Такая суровость объяснялась невозможностью приведения приговора в исполнение, поскольку все семеро правонарушителей немедленно ударились в бега. Зачинщик дуэли, принц де Шалэ, отправился в Испанию, за ним последовала его жена Мари-Анна, статная шатенка с голубыми глазами и королевской осанкой.

В Мадриде беглецов радушно приняли в свои ряды члены профранцузской партии во главе с аббатом Портокарреро, более увлеченным политическими делами, нежели религиозными. Супруги были представлены ко двору; к ним благосклонно отнесся король Филипп IV, отец королевы Марии-Терезии. Принцесса де Шалэ пользовалась большим успехом, в ее гостиной царил дух французской культуры и образа жизни, нечто вроде глотка свежего воздуха для томящихся в оковах жесточайшего этикета испанских придворных. Завсегдатай парижских салонов, Мари-Анна почувствовала вкус к политике и с головой окунулась в хитросплетения этой непредсказуемой сферы – детей у нее не было, нерастраченная энергия молодости била через край, и она могла полностью отдаться этому волнующему занятию. Ей ужасно хотелось вернуться в отечество, и молодая женщина надеялась, что ее труды по укреплению престижа Франции помогут ее мужу загладить его своенравный поступок.