Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Молодая поросль вела себя весьма легкомысленно, мало соблюдая библейские заветы, и это раздражало Мадам де Ментенон. Овдовевший в 1690 году дофин решил, что, став отцом троих сыновей, он выполнил свой долг перед отечеством и теперь может жить как заблагорассудится. Он удалился в свой замок Медон, возглавив так называемую «медонскую клику», которая только и ждала, когда Людовик упокоится, дофин займет свое законное место на троне и покончит с порядками отца. Его крепко опутала своими чарами мадемуазель Мари-Эмили де Шуэн (1670–1732), бывшая фрейлина дочери Луизы де Лавальер, вдовствующей принцессы Конти. Она была натуральной интриганкой, весьма дурной собою, но обладавшей такими мощными грудями, что, по выражению современников, на них можно было играть, как на литаврах. Под воздействием нового курса на добропорядочность при дворе дофин вступил с ней в тайный брак, т. е., в медонском замке появился двойник Мадам де Ментенон. Надо сказать, что после смерти дофина Мари-Эмили скромно поселилась в Париже, полностью отстранилась от жизни двора и вела исключительно добропорядочный образ жизни, занимаясь богоугодными делами.

Мадам де Ментенон почти не принимала в своих покоях посторонних людей, чтобы попасть к ней, следовало подробно и убедительно изложить цель посещения и запросить аудиенцию. Это не прибавило ей популярности, но вызывало уважение окружавших. Будучи женщиной деятельной и свято верившей в силу просвещения, Франсуаза окружила себя несколькими верными единомышленниками и начала воплощать в жизнь те замыслы, о которых мечтала давно и которые требовали как можно большего ее присутствия за стенами королевских дворцов. Она направила все свои силы на помощь бедным и в этом отношении сделала в десятки раз больше, нежели какая-либо другая французская королева или фаворитка. Мадам де Ментенон была совершенно искренней, когда произнесла следующие слова:

– Я не нуждаюсь в похвалах, чтобы творить добро, сие есть моя страсть.

Примерно в это время художник Миньяр написал портрет Мадам де Ментенон в виде ее небесной покровительницы, святой Франсуазы Римской[67]. Примечательно, что, когда художник спросил у короля, позволительно ли ему добавить к накидке оторочку из королевского меха горностая, тот с улыбкой ответил:

– Святая Франсуаза Римская сего заслуживает.

Она оказывала помощь беднякам в Шамборе, Версале, Фонтенбло, Ментеноне и Париже. Конечно, во время холодных зим Мадам де Ментенон, как то было принято, раздавала торф, дрова и провизию, но у нее был совершенно новый подход к благотворительности. Из опыта своей жизни Франсуаза знала, что бороться с трудностями много легче человеку, обладавшему каким-то ремеслом или некоторой образованностью. Уже в феврале 1684 года она поселяет в замке Нуази-ле-Сек в Рюэе сто двадцать молодых девушек из обедневших дворянских семей, в основном обращенных гугеноток, во главе с директрисой. Этот замок подпадал под снос в связи с расширением садов Версаля, и король подарил его своей тайной жене, по ее просьбе там учинили грандиозный ремонт и привели в порядок сад. Это был зародыш будущего института Сен-Сир, и Мадам де Ментенон проводила там целые дни, наблюдая за обучением, вышивальными работами и чистотой на кухнях.

Исполнение мечты

Тут же начинается строительство образовательного института Сен-Сир, порученное Мансару, комплекс зданий в форме буквы «Н». Ни король, ни Мадам де Ментенон не любили монастырей и всячески подчеркивали, что образование, предусмотренное в новом заведении и предполагающее «солидную набожность», должно быть светским и лишенным «монастырской мелочности». Обучение имело по тем временам ярко выраженную светскую направленность, поскольку, помимо основных дисциплин вроде чтения, арифметики, орфографии, преподавались музыка, танцы, умение вести беседу, декламация и участие в театральных постановках. Девушки прекрасно разыгрывали трагедии Корнеля и Расина, танцевали и пели. Именно это вызвало недовольство святош и привело впоследствии к тому, что правила заведения и содержание преподавания претерпели изменения не в лучшую сторону, а Сен-Сир был преобразован в монастырь. В результате этого воспитательницы, вначале настроенные на светское образование, были вынуждены принести обеты бедности, целомудрия, смирения и предназначения для обучения.

Уберечь девиц от общения с мужчинами так и не удалось: аббат Антуан де Гискар де Лабурли умыкнул молоденькую пансионерку, и скандал удалось замять лишь с большим трудом. Еще опрометчивее поступил любимый кузен Мадам де Ментенон, Филипп де Виллетт, шестидесятилетний вдовец, приметивший на представлении трагедии «Эстер» в хоре израильтян семнадцатилетнюю мадемуазель де Марсийи[68] и сочетавшийся с ней законным браком, к великому негодованию Франсуазы и собственных детей.