Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

Отягощенная долгами Луиза впоследствии обосновалась в своем французском поместье, основным источником ее существования была пенсия, установленная ей Людовиком ХIV и сохраненная по его смерти воцарившимся регентом.

В 1714 году со смертью королевы Анны династию Стюартов на троне Великобритании сменил немецкий дом герцогов Ганноверских. На коронацию короля Георга I пригласили Луизу де Керуаль, герцогиню Портсмутскую, фавориток Иакова II и Вильгельма III, графиню Кэтрин Дорчестер и графиню Элизабет Оркни. Когда эти дамы оказались рядом на церемонии коронации, известная своим острым язычком графиня Дорчестер воскликнула:

– Господи! Кто бы мог подумать, что мы, три старые проститутки, встретимся здесь!

Умерла Луиза в возрасте 85 лет в Париже, заснув вечером у окна, чтобы уже больше никогда не проснуться. Шарль де Сент-Эвримон почтил ее кончину следующими словами: «Шелковая лента, обвивавшая талию мадмуазель де Керуаль, объединила Францию и Англию»[35]. Кстати, Луиза де Керуаль занимает свое вполне законное место среди выдающихся бретонцев, уроженцев Бретани, области Франции, состоящей из 4 департаментов и претендующей на автономию ввиду своей чрезвычайно значимой роли в истории и культуре этой страны.

Красивый, но беспутный сын герцогини Портсмутской прочно пустил корни в Англии, был принят в самом высшем обществе, стяжав себе громкую славу популяризатора такой чисто английской игры, как крикет. И сын, и внук Луизы унаследовали ее страсть к карточной игре, что немало осложняло им жизнь. Внук, путешествуя по Европе, в 18-летнем возрасте был вынужден в Гааге жениться на 13-летней Саре Кэдоган, чтобы уладить карточные долги своего отца. От этого вынужденного брака произошло обширное потомство, в результате чего Луиза де Керуаль является предком обеих жен наследного принца британской короны Чарльза, Дианы, принцессы Уэльской и Камиллы, герцогини Корнуэльской, а также супруги принца Эндрью, Сары, герцогини Йоркской. Так агент влияния, верный «всегда и повсюду» своему отечеству, в конечном итоге переметнулся на сторону хоть и соседней, но все-таки чужой державы.

Невестка-оригинал

Обеспечив внедрение в спальню английского короля своего агента влияния, Людовик основательно занялся устройством судьбы брата Филиппа, герцога Орлеанского. Как уже неоднократно упоминалось здесь, браки в королевских домах были делом чисто политического расчета, а потому ни о каких сердечных склонностях или просто человеческой симпатии и речи быть не могло.

Объектом именно такого политического расчета стал и овдовевший Филипп. В любом случае, месье оставался ближайшим претендентом на наследование престола, к тому же у него неважно обстояли дела с наследниками – он был отцом всего-навсего двух дочерей, и эту линию дома Бурбонов надлежало укрепить отпрысками мужского пола. Нельзя сказать, что идея повторного брака сильно прельщала самого Филиппа – его вполне удовлетворяло общество всем известных «миньонов»-милашек, но месье был вынужден подчиниться соображениям государственной необходимости, тем более что царственный брат дал ему возможность наслаждаться прелестями свободы холостяцкого положения в течение целого года.

Невест-католиков под рукой не оказалось, и Людовик обратил свой взор на территорию Священной Римской империи германской нации – напомним, что Германии как суверенного государства в то время просто не существовало. Территория представляла собой такой набор мелких княжеств, герцогств, маркграфств и свободных городов, что название «лоскутное одеяло» выглядело в данном случае поистине беззастенчивой лестью, настолько малы были порой эти независимые образования. К тому же они были неоднородны и по религиозному признаку, представляя собой яркий пример борьбы между католицизмом, лютеранством и кальвинизмом. Карликовость немецких государств доходила до анекдота. Уместно вспомнить слова классика венгерской литературы Кальмана Миксата о том, как в некоторых государствах княгиня самолично запирала на ночь в буфет сахарницу, грозя подданным неимоверными карами за покушение на содержимое оной: сахар тогда был колониальным товаром и являл собой дорогостоящий предмет роскоши. Существовать этим малюткам между могущественными гигантами, Францией и Австрийской империей, было нелегко, поскольку и та, и другая постоянно проявляли поползновения расширить свои земли за счет крошечных соседей. Не исключено, что Людовик где-то в дальней перспективе лелеял мечту прибрать к рукам достаточное количество германских уделов, дабы претендовать на титул императора Священной Римской империи германской нации, каковой избирался голосованием немецких курфюрстов. Традиционно это место с 1438 года (и по 1806 год) занимал очередной австрийский император из династии Габсбургов, но отчего бы не уесть чванливого соседа? Не зря король-солнце в 1680 году женил дофина на немецкой принцессе Марии-Анне Баварской.