Король уныния

— Не усложняй, — сказала я. — Условия были ясны. Мы встречаемся два месяца, а потом решаем, будем ли мы продолжать. Эти два месяца прошли, и я решила, что мы не будем.

— Ты решила. Помнится, ты что-то говорила о том, что это действия двух людей. — Холодная неподвижность Ксавьера исчезла, и в его глазах вспыхнули эмоции. — Назови мне вескую причину, почему эти отношения не сработают.

— Мы слишком разные.

— Это не было проблемой, когда мы встречались. Противоположности постоянно вступают в длительные отношения, Луна. Это не повод для разрыва отношений.

— Для нас — повод. — В горле у меня поселилось что-то большое и неровное, и каждое слово болезненно клокотало на выходе. — Я не создана для длительных отношений, ясно? Мне становится скучно. Ничего не получается. То, что у нас есть, уже сложно, потому что мы работаем вместе, и нам обоим будет проще, если мы расстанемся до того, как нас заставят это сделать.

За последние два дня я прорепетировала свою речь сотни раз, но сейчас она прозвучала так же фальшиво, как и в первый.

У меня была веская причина, почему у нас ничего не получится, но я не могла сказать ему об этом, потому что боялась его, этого, нас.

Он не стал бы сознательно причинять мне боль, не сейчас, но если я дам ему хоть дюйм, он возьмет милю. Я поддавалась на его обещания, его власть надо мной укреплялась, и однажды я проснулась и поняла, что он может разбить меня на куски сильнее, чем кто-либо другой. Его случайный комментарий, сделанный в самый разгар событий на прошлой неделе, заставил меня попятиться. Что произойдет, если он попробует?

В период медового месяца в отношениях все было хорошо, но в конце концов этот период однажды закончится, и я не хочу остаться уязвимой, когда это произойдет.

Как бы больно ни было в краткосрочной перспективе, в долгосрочной перспективе расставание было лучшим решением.

— Заставят? — глаза Ксавьера вспыхнули при моем ответе. — Кто нас заставит, Слоан? Твоя семья, наши друзья, весь мир? Пусть они все идут в жопу.

— Прекрати. Это же умно…

— Мне плевать на умных. Мне не плевать на нас и на то, что ты мне врешь.

Жар охватил мои щеки и прогнал пронизывающий до костей холод.

— Я не вру, — огрызнулась я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Помнишь, как мы столкнулись с Марком в ресторане? Ты сказал, что он не понимает намеков. Не повторяй его ошибку.

Это был удар ниже пояса, и, когда Ксавьер вздрогнул, у меня защемило в груди.

Я не хотела причинять ему боль, но если это было необходимо, то я так и сделаю — неважно, насколько это разрушит меня в процессе.

— Может быть, но между мной и Марком есть существенная разница. — Ксавьер шагнул ко мне, и я инстинктивно сделала шаг назад. Его широкие плечи заполнили дверной проем, и, хотя официально он еще не вошел в мою квартиру, его присутствие пропитало каждую молекулу воздуха, и теперь я видела, вдыхала, чувствовала только его.

Его землистый запах захватил мои легкие и сдавил их, а воспоминания о его коже под моими прикосновениями были настолько яркими, что на мгновение мне показалось, будто я могу протянуть руку и проследить в воздухе отголоски наших общих моментов.

— Позволь мне открыть тебе секрет, — тихо сказал он.

Я скрестила руки на груди, но это не помогло предотвратить каскад мурашек, когда он вновь заговорил.

— Ты все время спрашивала меня, почему я называю тебя Луной. Я не говорил тебе, потому что боялся, что ты сбежишь. Еще до того, как мы поцеловались, до того, как мы стали кем-то другим, кроме PR-агента и ее клиента, ты была светом в моей жизни. Настойчивым, иногда пугающим, но все равно светом. — Ксавьер с трудом сглотнул. — Луна — это сокращение от mi luna. Моя луна. Потому что, какими бы темными ни становились ночи, ты всегда была рядом, светила так ярко, что я всегда находил дорогу.

Перед глазами появились темные пятна. В моей груди туго намотался клубок эмоций, но я не трогала его, боясь, что одна распутавшаяся нить обрушит меня.

— Я не знаю, когда это случилось. В один прекрасный день ты была той, с кем я застрял, если хотел сохранить свой нынешний образ жизни. А потом ты стала… собой. — Грустная улыбка тронула губы Ксавьера. — Красивая, блестящая и чертовски заботливая под этой маской, которую ты показываешь миру. Ты можешь пытаться скрыть это, но уже слишком поздно. Я видел тебя настоящую, со всеми совершенными и сломанными частями, и я люблю каждую из них.

Темные пятна стали невыносимыми. Они плясали перед моим зрением, размывая лицо Ксавьера и превращая мой мир в акварель эмоций. Каждое пятно оставляло рану, и я была уверена, что если он продолжит говорить, а я не сбегу, то истеку кровью прямо здесь, на полу в гостиной.

— Остановись, — прошептала я. Он не остановился.

— Я влюблялся в тебя день за днем на протяжении многих лет и даже не знал об этом, — сказал он, сдерживая слезы. — Ну, теперь я это знаю.

— Не надо. — Комната сжималась вокруг меня, выдавливая воздух из легких, и простой акт дыхания превратился в тяжелую задачу.