Король утра, королева дня

– Обойдемся без клише, – говорит Энья и перекатывается ближе к мечу. Как она и надеялась, толстая парка защищает от молний, которые сыплются дождем. Она находит новое укрытие, когда волна неоновых бандитов захлестывает «Астро-танк 2000». Смеющийся морячок поворачивает голову ей вслед.

– Кумулятивный эффект, – говорит он. – Тебе не кажется, что это довольно мило? Моя собственная маленькая армия фагусов. Да, они не слишком прочные, но в количественном отношении компенсируют индивидуальную недолговечность.

Энья поднимает катану, собираясь разбить стеклянный корпус и уничтожить его обитателя.

– Я бы не стал тратить время, – советует морячок. – Я же маленький Мистер Вездесущий! Люблю себя называть Призраком-в-машине. Я фейри видеотерминалов. Сегодня видеоигры, завтра банковские сети, на следующей неделе – оборонные системы. Мечтать не вредно!

– Мне не верится, – говорит Энья, вырываясь из укрытия и начиная сверкающий танец стали и электричества, – что в Мигмусе нашлось воспоминание, подобное тебе!

Она пятится к стене, пытаясь пробиться к раздвижным дверям. У нее появилась идея.

– Ох, ну о чем ты говоришь. – Физиономия морячка проступает на экране «Астероида». – Каждое поколение порождает собственные мифы, богов и демонов, бесов и духов-хранителей. Я всего лишь ответ на коллективный бессознательный запрос современности. Впрочем, красотка, ты когда-нибудь задумывалась всерьез о том, что существа из Мигмуса, с которыми ты сражаешься – надо отдать тебе должное – с таким рвением и решимостью, могут оказаться не надеждами и страхами твоего так называемого Антагониста, но твоими собственными страхами и надеждами, твоим отражением? Вытащи бревно из своего глаза, прежде чем искать соринку в глазу ближнего своего – ну, ты в курсе. Над этим, знаешь ли, стоит подумать.

– Йа!

Энья вонзает катану в экран. ЭЛТ взрывается облаком пыли и мелких осколков.

– Нервишки-то шалят… – доносится насмешливый микки-маусовский голос из музыкального автомата «Вурлицер».

Неоновые захватчики наступают, построившись в шеренги и фаланги – один за всех, и все за одного, словно крошечные мушкетеры. Смерть от тысячи порезов.[173] Каждый крошечный ожог, каждый крошечный удар молнии, быть может, не страшнее комариного укуса, но если его умножить на сто, пятьсот, тысячу, десять тысяч… Обожженная, покрытая ссадинами, полуслепая Энья прокладывает путь к стеклянной двери. Кумулятивный эффект. Призраки в машине. Молнии одна за другой попадают в цель, пока Энья подтаскивает высокие автоматы ближе к распределительной коробке.

– Где же ты, где, где… – Она отслеживает нужный кабель, ищет. Нашла. Блок предохранителей. Энья бьет по защелке рукоятью тати до тех пор, пока ящичек не открывается. Вырывает керамические предохранители, швыряет за спину, не оборачиваясь. Отключает катану от портативного компьютера. Молния бьет ее по затылку, словно хлыст. Крошечные неоновые призраки появляются по краям баррикады, над верхушками автоматов, протискиваются между корпусами, обтянутыми черной тканью. Ионизированный воздух пахнет потом. Она втыкает многоканальный разъем в открытые контакты главного предохранителя.

Фагус издает жуткий предсмертный крик, когда серебристые молнии проносятся от автомата к автомату, через каждый провод, микропроцессор и неоновую лампу его кремниевой нервной системы. Иероглифы сбиваются в клубящиеся стаи, как птицы. Там, где они сталкиваются с неоновыми бандитами, те и другие исчезают в бесшумных вспышках. Энья держит разъем у блока предохранителей, пока в мертвом игровом зале не воцаряется мертвая тишина и темнота. Мертвые видеоэкраны кажутся надгробными плитами, «Колеса фортуны», «Пенни-Фоллз» и пинбол-машины – странными мавзолеями. Морщась, она карабкается на старый автомат с фруктами и выходит наружу, где дождь и холод. Остаются только Повелители Врат. Самые хитрые из фагусов, настолько глубоко погруженные в жизнь бренного мира, что она пока даже не сумела расшифровать их следы в неоновом сиянии рекламных щитов. Но она это сделает. Скоро.

Согласно инструкции, надо подставить маленькую пластиковую палочку под струю, поместить ее в блок с индикатором и подождать четыре минуты.

Четыре минуты, то есть двести сорок секунд, а если так: раз гиппопотам, два гиппопотама, как же долго и просто жуть как много гиппопотамов (целое стадо; а гиппопотамы вообще пасутся стадами и бывают ли стада размером в двести сорок особей?), блин, опять считала облака, проспала четырехминутную отметку, а вдруг это важно, вдруг это имеет значение; нет, неважно, совсем неважно; синий, ярко-синий цвет. Она даже не могла себе представить такую синеву. Синее некуда.

Энья в своем наряде для езды по улицам плюхается на сиденье унитаза.

– Чтоб ты провалился, Сол Мартленд. Все-таки получил, что хотел.

Женщина, которая называет себя Мари, – та самая, бывшая домохозяйка, уставшая от ежедневной рутины, слышит ее и заглядывает в кабинку. Сразу же понимает, что случилось.