Король воров

Обеим сестрам нравились эти ночные забавы. Незамужняя Рохана, предложившая эту игру, находила в ней новые острые ощущения и способ времяпрепровождения, а Кальвия… трудно сказать, зачем рисковала замужняя Кальвия. Ведь были у нее и другие, не менее рискованные и опасные дела! Однако, когда появлялся очередной самец, она забывала обо всех своих проблемах и, не заботясь о репутации, хотя и соблюдая осторожность, с головой бросалась в омут прелюбодеяния. Она же и предложила сестре изредка (когда того требовали от нее обстоятельства) меняться местами — Рохана одевалась в платье Кальвин и играла и подчистую, вплоть до постели, вживалась в роль жены Моравиуса, а Кальвия отправлялась в отчий дом и изображала из себя одинокую патрицианку Рохану… Что характерно, сам сенатор ни разу и не заметил подмены.

Рохана была в восторге от этой затеи. Кальвия тоже радовалась — в качестве верной жены Моравиуса ей было весьма затруднительно заправлять прочими делами.

* * *

Совершая обычную «охотничью» прогулку, Рохана заглянула в заведение, куда не то что патрицианка, а просто порядочная женщина побоялась бы зайти. Однако следом за небогато одетой девушкой, из украшений имеющей лишь дешевый медный браслет да блеклое костяное ожерелье, в трактир ввалились двое хмурых мускулистых молодца. На скособоченной вывеске над входом значилось: «Червивая груша». Обыкновенно в своих поисках мужчин патрицианка старалась избегать слишком уж богатых кварталов — ведь, невзирая на то что она изменяла прическу, накидывала на голову капюшон, а лицо прикрывала полой плаща, ее мог узнать какой-нибудь излишне внимательный представитель местной знати, и тогда все пошло бы прахом…

Троица уселась за один стол, заказала немного вина, немного закуски и больше ела, пила и глядела по сторонам, нежели разговаривала.

Увидев за столом, задвинутым в темный угол, черноволосого гиганта с волевым лицом и пронзительно-голубыми глазами, молодая патрицианка ощутила, как по животу прокатилась горячая волна, а сердце гулко забухало у самого горла. И тут же сделала свой выбор. Да, она хочет именно его. Другие пусть подождут. Сестрице Кальвии этот экземпляр тоже несомненно придется по вкусу — хотя вчерашним вечером, обговаривая предстоящую «покупку», двойняшки сошлись на том, что в этот раз они желают самца пожилого, худощавого и немногословного. (Дело в том, что восемь дней назад сестры «пригласили» в дом чужестранца — щупленького низкорослого старичка с длинными седыми волосами, заплетенными в тонкую косицу, гостя из далекого, загадочного Кхитая. Первоначальные сомнения Кальвии и Роханы в его мужской состоятельности развеялись, как дымок на сильном ветру, — ночь напролет молчаливый и с виду хилый старичок не давал обеим покоя, утомил их чуть ли не до обморока и сам угомонился лишь к полудню; и все последующие восемь дней сестрицы ходили точно во сне, не в силах избавиться от сладостных воспоминаний о волшебно безумной, небывалой ночи.)

Мужчина за столом в углу, лет двадцати на вид, а то и меньше, был всецело поглощен беседой с рыжеволосым приятелем, сидевшим спиной к Рохане и ее телохранителям. Патрицианка, с трудом оторвав от своего избранника полный вожделения взгляд, повернулась к телохранителям и негромко произнесла:

— Черноволосый здоровяк в углу. Что скажешь, Дарк?

Тот, кого назвали Дарком, мельком глянул в сторону беседующих мужчин.

— Нездешний, — сейчас же определил он. — Вроде бы откуда-то с севера. Варвар, короче. Небогатый. Судя по одежке. Либо вор, либо наемник. Раз сидит в этой дыре. За деньги на все пойдет. Я так думаю.

Немногословен он был, этот коренастый крепыш с тяжелой челюстью, скошенным лбом и кустистыми бровями, из-под которых холодно и злобно сверкали маленькие, проницательные глазки.

— А ты что думаешь, Томак? — обратилась Рохана к его коллеге. Тот, в противоположность Дарку, был высок и жилист; бесхитростный, наивный взор его водянисто-голубых глаз наводил стороннего человека на мысль о нерешительности, даже трусоватости их обладателя — что частенько оборачивалось для него, стороннего человека, выбитыми зубами, переломанными костями… или путешествием на Серые Равнины.

Томак искоса посмотрел на парочку мужчин.

— Точно, нездешний. С севера, — медленно проговорил он. — Но живет тут, в «Груше», — комнату, должно быть, снимает. Вишь, как по-хозяйски развалился на лавке. Посетители с улицы себя скромнее ведут, а на того, кто специально нарывается, он не похож. А вот второй — явно местный; пришел, конечно, к черноволосому в гости: сидит на краешке, старается выглядеть неприметно… На встречу старых друзей непохоже. Наверное, о деле пришел поговорить. Скользкий тип. Беседуют спокойно, серьезно, тихо — чтоб никто не услыхал. И вряд ли дело это законное, иначе не стали бы они в этом гадюшнике торчать. Сидят уже давно — шесть пустых кружек на столе. Все.

Рохана удовлетворенно кивнула и приготовилась к ожиданию. Что-что, а караулить лакомую добычу она умела. Молчали и ее телохранители.