Король воров

— Дальше, уважаемый сенатор, при посредстве выделенных в мое распоряжение городских стражников я отыскал на базаре подозреваемого и произвел гражданский арест. На этом мой доклад заканчивается. Похищенные документы, а также некая отвра… странная статуэтка, вероятно украденная злоумышленниками из хранилища изваяний, перед тобой. Кроме того, в кармане арестованного был найден вот этот перстень. Очень дорогой перстень, который не может принадлежать бедняку. Что подтверждает: этот человек — вор. Я выполнил твой приказ.

— Да-да, я вижу… — задумчиво продолжал второй собеседник. — Однако я также вижу, что наш друг пришел в себя. Не так ли? Открой глаза, вор, я хочу заглянуть в них.

Поняв, что таиться дальше смысла нет, Конан поднял веки.

Он находился в обширном зале со скошенным потолком и со стенами, облицованными зелеными каменными плитами. Находился тут со связанными за спиной руками. Сидя в небольшом, но удобном кресле. Веревка, опутывающая его кисти, была заодно обмотана и вокруг спинки кресла — наверное, для пущей страховки. Связаны были и ноги.

Два человека стояли рядом. В одном он узнал Деливио, другой же бы Конану незнаком. Но, судя по всему, это и был Моравиус.

Сенатор.

Он же — Аффендос, Король Теней.

— Деливио, ах ты пес трусливый, предатель! Все-таки предпочел верность хозяину присяге перед своей страной!..

Холодная волна ярости захлестнула северянина, но он тут же подавил ее: не время сейчас впадать в неистовство — надо думать, как выбраться из этого положения. Будь проклят Деливио, будь проклят Конверум, будь проклят тот миг, когда я въехал в ворота этого городишки…

— Деливио, друг мой, — мягко произнес Моравиус, внимательно глядя на плененного гиганта, — оставь нас на некоторое время один на один. У меня есть о чем побеседовать с этим… вором.

— Но, милостивый сенатор, этот человек…

— Все в порядке, Деливио. Он связан и едва пошевелиться не может. Ты отлично выполнил свою задачу. Я горжусь тобой. Не зря все-таки я назначил тебя начальником своей стражи… и в свое время не снял с этой должности. А теперь иди, Деливио. Я позову тебя позже.

Отвесив поклон, начальник стражи покинул Нефритовый зал.

Моравиус молчал, глядя на пленника. Так вот он каков, человек, который едва не поставил крест на карьере сенатора. Странно, но вор не боится — как боялся бы на его месте любой человек, схваченный за совершенное преступление. Значит, он или глупец, или…

Молчал и пленник, по возможности незаметно старающийся испытать на крепость узлы сковывающей руки веревки. Нельзя торопиться, но и бездействовать нельзя: как северянин уже знал, Аффендос не оставляет в живых тех, кому известно о нем слишком много. А уж тем более тех, кто видел его лицо.

— Ты странный человек, — наконец заговорил Моравиус. Он возвышался над пленным, заложив, так же, как и пленный, руки за спину. — Я не могу попять тебя. Ты не похож на обыкновенного вора — ты похож скорее на воина. Ты не похож на человека, который по своей воле крадет важные документы из запертого стола — ты похож скорее на человека, которого заставили украсть эти документы. Так кто же ты? Кто те люди, что заставили тебя украсть?

Конан хранил молчание, незаметно для Моравиуса напрягая и расслабляя мышцы рук и пытаясь перетереть толстую веревку. Веревка медленно нагревалась.

— Молчишь, — с некоторым вроде бы удовлетворением заметил Моравиус. А потом, несильно размахнувшись, врезал киммерийцу по скуле.

Варвар не ожидал удара; зубы его лязгнули, нижняя челюсть тут же онемела. И ему вновь пришлось подавить в себе волну гнева: потом, потом, сейчас главное освободить руки, а уж дальше посмотрим, кто кого. Перетираемая веревка уже обжигала запястья, но пока ни одно волокно не лопнуло. Однако Конан упорно продолжал двигать кистями рук.

Моравиус наклонился поближе к пленному и едва слышно произнес:

— Я могу убить тебя прямо сейчас. Я могу запытать тебя до смерти в своем подземелье. И никто не вспомнит, что когда-то жил такой вор по имени Конан. Тебя ведь Конаном кличут, да? Документы вернулись ко мне, теперь я спрячу их так, что ни одна крыса уже не отыщет. Ты проиграл, Конан, и, думаю, сам понимаешь это… Но я пока не хочу тебя пытать. Может быть, я убью тебя быстро. Может быть, я оставлю тебя в живых. Это будет зависеть от того, насколько разговорчивым ты окажешься… Ну так как, Конан? Мы договорились? Скажи мне, кто приказал тебе украсть эти документы. Кто еще, кроме тебя, знает их содержание. Где находятся эти люди. Сколько их и кому они служат.

Киммериец молчал. На лбу его истово билась лиловая жилка. Сжав зубы, он незаметно, но энергично двигал кистями рук. Пусть Аффендос поговорит еще немного, пусть поугрожает. Сейчас главное для Конана — время. Не свили еще такую веревку, которая удержала бы его достаточно долго. Поэтому — тяни время, северянин, тяни время.

— Молчишь, — огорченно повторил сенатор. — Я думал, ты окажешься умнее.

Взмах руки — и в мозгу киммерийца вспыхнуло солнце: на этот раз удар Моравиуса пришелся ему в глаз. Время, Конан, время…

* * *