Королева

— Он не твой сын, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Можешь перестать притворяться. Все в этой комнате знают, что ты сделала.

Она усмехнулась.

— Он — мой сын. Я дала ему свою кровь. Я дала ему бессмертие и жизнь, о которой мало кто может мечтать. Что могла дать ему твоя человеческая мать, чего не дала я?

— Настоящую материнскую любовь.

— Это ещё один человеческий недостаток, который я презираю. Вы так сентиментальны, — она повернулась ко мне спиной и направилась через комнату к своему креслу.

— Почему ты сделала это? — спросила я, отчаянно желая знать, почему моя семья вынуждена была так страдать. — Почему ты забрала моего брата?

Королева Анвин села и не спеша расправила юбку, прежде чем ответить мне. Она говорила так же непринужденно, как человек, рассказывающий о том, что он ел на завтрак.

— Мне нужен был сильный новорожденный мальчик, и Айбел нашёл мне его.

Её безразличие почти лишило меня дара речи.

— А мёртвый ребёнок, которого он оставил в кроватке? Он убил чьего-то ещё ребёнка, чтобы скрыть твоё преступление?

На её лице промелькнула какая-то эмоция, но она исчезла прежде, чем я успела понять, что это было.

— Нет. Этот ребёнок был уже мёртв.

У меня был ответ на вопрос Баярда «почему». Была только одна причина, по которой Королева Анвин могла украсть человеческого ребёнка и выдать его за своего после рождения сына. Настоящий Принц Рис был мёртв, и она подменила его на другого ребёнка, чтобы никто не узнал.

В памяти всплывали отрывки моего разговора с Королем Озероном. Он говорил мне, что Онаг и Ашера не смогли произвести на свет сильного наследника, и они знали, что бросит вызов Органу в борьбе за трон. Поэтому он отрекся от престола в пользу Озерона.

Вот и всё. Королева Анвин боялась конкуренции за трон, если люди узнают, что её сын умер. Она решила скрыть это, чтобы сохранить трон. Она взяла моего брата Калеба и оставила своего мёртвого сына на его месте. Для неё не составило бы труда наложить гламур на мёртвого ребёнка фейри, чтобы он выглядел как Калеб. Поэтому они уничтожили его могилу и тело в ней. Если бы мои родители когда-нибудь заявили, что принц был их сыном, эксгумация доказала бы, что похороненный ими ребёнок был подмененным фейри.

— Я должна позволить Бохану отрезать от тебя несколько кусочков за то, что ты затеяла эту ссору между мной и Рисом, — сказала она. — Но у меня на тебя есть другие планы, которые требуют, чтобы твоё тело оставалось нетронутым.

Меня пробрала дрожь, и я не знала, испытывать ли облегчение или ужас.

Она сделала паузу, смакуя то, что собиралась мне сказать.

— Мне больше не нужно знать секрет о том, как ты прошла через чары храма. Через два дня я заполучу ки’тейн, и ты перестанешь быть полезной для меня, — она постучала пальцем по подбородку. — Думаю, я попрошу Айбела завтра отправиться в ваш мир и нанести последний визит семье Джеймсов. Мне передать им привет?

Кровь стучала в моих ушах. Я не сделала и двух шагов в её направлении, прежде чем Бохан поймал меня. Он крутанул меня, и я не успела подготовиться, как его кулак впечатался мне в живот. Я согнулась, задыхаясь и хватая ртом воздухом. Удар в бок отправил меня на колени, где меня вырвало кусочками мясного пирога, который дал мне Баярд.

Сапог ударил меня в плечо, и я свернулась в клубок, закрыв голову руками. Последнее, что я услышала перед заключительным ударом, был скучающий голос Королевы Анвин.

— Постарайся не убить её, Бохан. У меня есть ещё одно дело для неё.

ГЛАВА 22

— Поднимайся.

Я подскочила от резкой боли в пояснице. Подавив стон, я перекатилась на спину и откинула одеяло, которым была накрыта. Надо мной стоял Бохан, готовый снова пнуть меня, если я не буду двигаться достаточно быстро. Он любил пинать людей, когда они падают духом, что я хорошо выучила за последние два дня.

Пошатываясь, я встала на ноги, позволив одеялу упасть на паллет. В течение двух дней, прошедших с тех пор, как он избил меня до потери сознания на глазах у королевы, Бохан навещал меня раз в день. Во время первого визита он потребовал сказать, где были мои родители, после того как Айбел сообщил, что их нигде нет. Смеяться над ним, вероятно, было не лучшим решением. Он несколько раз ударил меня головой о дверь, пока я почти не потеряла сознание. Когда я рухнула на пол, он дважды ударил меня ногой, для пущей убедительности.

В свой второй визит он пришел, когда я спала. Резкая боль в боку разбудила меня, и я подумала, что кто-то пырнул меня ножом, пока сапог не ударил меня снова. Он молчал, пиная меня снова и снова, а я была слишком слаба, чтобы что-то сделать, кроме как лежать и терпеть.

Я напрягла своё тело для первого удара и встретилась с ним взглядом. Если он ожидал, что я струшу, то его ждало разочарование. Я перестала его бояться, и то, как напряглась его челюсть, говорило о том, что он это знал.

Он протянул пару кандалов для ног.

— Требуется твоё присутствие.