Королева

Будучи почти на десять лет старше Елизаветы II, Джек в конце 1930-х уже учился в колледже, а Елизавета была еще ребенком, поэтому друг с другом их не знакомили. Однако она видела Джо Кеннеди с женой Розой во время их визитов в Виндзорский замок и Букингемский дворец. Королева рассказывала канадскому премьер-министру Брайану Малруни о теплых чувствах, которые питала к матери Джона Кеннеди, приведя в качестве примера случай, когда в связи со смертью родственника их с Маргарет бросили одних в маленькой комнатушке, пока родители принимали высокопоставленных лиц. “Только Роза Кеннеди зашла к ним в комнату развлечь беседой, – передает Малруни. – Остальные гости оставили их без внимания, и королева помнит об этом спустя сорок лет!” (23)

Джо Кеннеди не отличился как посол и прослужил всего два года, пока Франклин Рузвельт не отозвал его в ноябре 1940-го. Кеннеди заискивал перед нацистами и заслужил презрение британцев, когда во время Лондонского блица [17] отсиделся в загородной резиденции. Позорное поведение отца “въелось в душу” (24) Кеннеди-младшего, по мнению друга президента, философа Исайи Берлина. Однако юношеские воспоминания об Англии не оттолкнули Кеннеди, а, напротив, усилили его любовь к этой стране и ее руководителям – прежде всего к Уинстону Черчиллю, которого он считал “величайшим человеком на своем жизненном пути” (25).

Макмиллан терпеть не мог Джо Кеннеди и поначалу настороженно относился к его сыну, опасаясь, что тот окажется “молодым наглым ирландцем” (26) и “темной лошадкой” (27), будет “упрямым, обидчивым, безжалостным и неразборчивым в связях”. Однако племянник Дороти Макмиллан, Билли, маркиз Хартингтонский, был женат на сестре Джека Кеннеди Кэтлин [18] , и это подстегивало любопытство Макмиллана.

Тем не менее за две первые встречи с Кеннеди в марте и апреле 1961 года шестидесятишестилетний премьер-министр проникся мгновенной симпатией к сорокатрехлетнему президенту. “Нам удалось побеседовать (наедине) свободно и открыто, – писал позже Макмиллан, – и посмеяться (что существенно) над нашими советниками и самими собой” (28). Королеве он докладывал, что Кеннеди “окружил себя высокообразованными людьми” (29).

По предложению Кеннеди, Макмиллан назначил британским послом в Соединенных Штатах сорокадвухлетнего сэра Уильяма Дэвида Ормсби Гора, знакомого Джека еще с довоенных времен и кузена Билли Хартингтона. Кроме того, сестра Гора Кэтрин была замужем за сыном Макмиллана Морисом, еще больше скрепляя эти “особые отношения в рамках особых отношений” (30). Кеннеди назначил своим послом в Британии шестидесятитрехлетнего Дэвида Брюса, заслуженного ветерана дипломатического корпуса, который прежде возглавлял посольства во Франции и Западной Германии. Первая жена Брюса, Алиса, была сестрой Пола Меллона, ближайшего друга королевы в американских скаковых кругах. Вольготно чувствующий себя и в брюках гольф на стрелковом поле, и в бриджах для верховой езды на псовой охоте, Брюс отлично вписывался в круг общения королевы. Заслуживший среди ровесников славу “профессионального функционера” (31), он завоевал доверие и старших придворных, и политиков высокого ранга, и продержался в должности восемь лет – рекордный срок для американского посла в Лондоне.

В июне 1961 года президентская чета прибыла в Лондон, поразив перед этим воображение французов во время краткого парижского визита, а Джону пришлось выдержать переговоры с непредсказуемым и непробиваемым Никитой Хрущевым во время двухдневной встречи в Вене, после которой в холодной войне между Соединенными Штатами и Советским Союзом наметилось резкое потепление. Визит в Лондон был обозначен как частный, с целью присутствовать на крещении племянницы Джеки, дочери Ли Радзивилл и ее мужа Стаса, однако на самом деле Джек хотел поделиться с Макмилланом итогами переговоров с Хрущевым. Премьер-министр докладывал позже королеве, что Кеннеди “был совершенно ошарашен непробиваемостью и варварством русского генсека” (32).

Вечером после крещения королева и принц Филипп устроили ужин для четы Кеннеди в Букингемском дворце – американским президентам не доводилось обедать там с 1918 года, когда король Георг V принимал Вудро Вильсона. Хозяева дворца “устроили роскошный прием в прекрасных покоях” (33), – писал после Дэвид Брюс. Однако тридцатилетняя первая леди, восемью годами ранее с искренней непосредственностью описывавшая коронацию, теперь робела перед тридцатипятилетней королевой, которую сочла “довольно замкнутой” (34). “Похоже, я ей совсем не нравилась, – поведала Джеки писателю Гору Видалу. – Филипп был милым, но нервничал. Они казались совершенно чужими друг другу”.