Королева

...

“Она умеет не просто настроить лошадь на выполнение команд, но и сделать так, чтобы той самой это нравилось”.

Королева, как всегда без шлема, на ипподроме в Аскоте во время скаковых состязаний с членами семьи. Июнь 1961 года. Popperfoto/Getty Images

Глава восьмая Спасение в привычном

Если вступление Гарольда Вильсона в должность премьера знаменовало новую страницу британской истории, то случившееся три месяца спустя эпохальное событие закрыло целую главу в жизни королевы. 24 января 1965 года в возрасте девяноста лет скончался Уинстон Черчилль. Сразу же началась подготовка к государственным похоронам – пышной траурной церемонии, которой со времен кончины герцога Веллингтона в 1852 году не удостаивался ни один из не принадлежащих к королевской семье.

На самом деле приготовления под кодовым названием “Операция не дай бог” (1) начались еще в 1958 году, когда бывший премьер-министр чуть не умер от пневмонии и королева приняла решение проводить его в будущем в последний путь по высшему разряду, поручив подготовку своему обер-церемониймейстеру 16-му герцогу Норфолкскому. “Государственные похороны – это исключительная заслуга королевы, – вспоминает дочь Черчилля Мэри Сомс. – Ее величество намекнула отцу на такую возможность за несколько лет до его кончины, и он был очень польщен” (2).

Представлять Соединенные Штаты должен был президент Линдон Джонсон (3), однако он оказался в Морском госпитале Бетесды с острым бронхитом, и врачи его не отпустили. Он очень хотел присутствовать, не в последнюю очередь потому, что Черчилль имел англо-американское происхождение и считал связи между двумя государствами “живым организмом, который нужно холить и лелеять” (4). В течение трех дней Джонсон отчаянно пытался (5) изыскать возможности для присутствия – прибыть на церемонию с собственным креслом, поставить навес от непогоды и получить разрешение сидеть, когда все остальные будут стоять. Кроме того, он добился согласия королевы на персональную аудиенцию в Букингемском дворце после окончания церемонии.

Однако в конце концов врачи настояли на своем. Джонсон упустил не только возможность принять участие в великом мероприятии, но и шанс встретиться с королевой. Назначенный заместителем (6) президента на церемонии министр иностранных дел Дин Раск заболел гриппом и вынужден был также отказаться от присутствия. Официальная американская делегация сократилась до председателя Верховного суда Эрла Уоррена и Дэвида Брюса. Дуайт Эйзенхауэр присутствовал как частное лицо и произнес надгробную речь, в которой превозносил Черчилля как “великого исторического деятеля”, “воплощавшего в себе британскую несгибаемость, мужество перед лицом испытаний, невозмутимость в минуты опасности и сдержанность в моменты триумфа <…> руководителя, перед которым в неоплатном долгу весь свободный народ” (7).

По указу Елизаветы II тело Черчилля сперва было выставлено в течение трех дней для торжественного прощания в Вестминстерском зале, и лишь в субботу, 30 января, состоялась траурная церемония в соборе Святого Павла, “отдающая дань признательности <…> человеку, который своей жизнью являл пример национального героя” (8). Церемония вошла в число самых впечатляющих зрелищ XX века: сто двадцать военнослужащих медленным маршевым шагом тянули гроб на пушечном лафете, который использовался также при похоронах королевы Виктории и Георгов V и VI; процессию сопровождали полки всех воинских частей и девять военных оркестров, было дано девяносто пушечных залпов, по разу в минуту за каждый год жизни Черчилля. За гробом шли мужчины из семьи усопшего, а вдова и дочери ехали в предоставленном королевой экипаже, укомплектованном одеялами (9) и грелками, чтобы спасаться от холода. Сотни тысяч скорбящих выстроились вдоль пути следования процессии из Вестминстера в собор, продолжавшегося целый час.

В соборе перед прибытием процессии к трем тысячам собравшихся (в том числе главам ста десяти государств) присоединилась королева, заняв место рядом с мужем и матерью в позолоченных красных креслах напротив катафалка, установленного под стоодиннадцатиметровым куполом. “Вопреки всем обычаям и протоколу, – как подметила Мэри Сомс, – королева ждала прибытия своего величайшего подданного” (10). Кроме того, Елизавета II попросила членов семьи Черчилля “не тратить время на реверансы и поклоны, проходя перед ней, чтобы не задерживать церемонию” (11).

Служба длилась полчаса, без проповеди и надгробных речей, только молитвы, отрывки из Библии и три любимых Черчиллем церковных гимна. Берущий за душу “Боевой гимн Республики” Джулии Уорд Хоу отдавал дань американским корням усопшего (мать Черчилля, Дженни Джером, была из Нью-Йорка) – в прошлый раз он исполнялся в соборе Святого Павла чуть больше года назад на поминальной службе по Джону Кеннеди. На церемонии прощания с Черчиллем музыканты, по отзыву Дэвида Брюса, “вкладывали в этот гимн душу” (12).