Королева

Она вдруг оборвала речь и глубоко задумалась. На ее лице блуждала счастливая улыбка. Какая ужасная пропасть разделяла нас в эту минуту. Я совершенно окаменел и не помню, долго ли она пробыла в задумчивости.

-- Иван Иванович! -- сказала она, как бы очнувшись. -- Сядьте сюда, поближе.

Она указала мне место рядом с собой на оттоманке.

-- Иван Иванович! -- совсем тихо и близко придвинувшись ко мне, произнесла Клавдия. -- Вы нам устроите свидание.

-- Как? -- не веря своим ушам, прошептал я.

-- Вы отдадите нам на несколько часов свою квартиру. К нему я ни за что не пойду, -- добавила она.

-- Я согласен на все, -- отвечал я.

-- Теперь оставьте меня одну... Что у нас сегодня? Воскресенье? Хорошо: ровно через неделю, второго мая -- от часу до четырех... Я ему напишу. Вы уйдете на это время и оставите нам ключ. Прощайте.

Клавдия встала. Я тоже поднялся. И вдруг она пристально поглядела на меня, положила мне на плечи свои руки, притянула меня к себе... и отпустила.

-- Милый... как вы меня любите... как мне тяжело за вас.

Я не чувствовал, как у меня ручьями потекли слезы. Когда я овладел собой, ее уже не было в комнате...

* * *

Вот и вся моя жизнь в этих десяти листках моего дневника, в этих двух месяцах бесконечной казни. А теперь... а сегодня... а завтра?..

Теплый дождь идет с утра; мое окошко открыто настежь, и теплые счастливые слезы весеннего неба скользят и падают с веток акаций ко мне на подоконник. Я чувствую едва уловимый запах, напоминающий мне ее любимые духи. Белые, невинные, еще не распустившиеся цветы! Как мне жаль вас... Сломит вас чья-нибудь грубая рука, выпьет весь аромат ваш, и будете вы лежать где-нибудь на пыльной дороге поблекшие, покинутые...

Боже мой! Завтра, завтра в этой комнате будут они... Завтра в моей квартире праздник!

5 августа

Целых три месяца я не писал в этой тетради. Теперь, когда мне больше ничего не остается делать, как перечитывать эти строки, вся моя жизнь представляется мне какой-то дикой мелодрамой, нарочно для чего-то выдуманной.

Говорят, страдания очищают душу. Неправда, неправда! Мои страдания опустошили мою душу, и на дне ее ничего не осталось, кроме маленьких кусочков льда. Ах, какой ужасный холод причиняют мне эти льдинки! Холоднее может быть только в могиле.

Близко... близко. Близок конец.

Недавно я узнал все. Я пришел к ней вечером по ее просьбе. Она сидела в глубоком кресле -- грустная, бледная, исхудалая. Я стоял перед нею и безмолвно страдал.

-- Иван Иванович! -- сказала она. -- Пойдите к нему сейчас и напомните ему от меня и от себя -- ведь вы меня все еще любите? -- воскресенье второго мая. Скажите ему, что я вполне поняла его и буду верна своему слову...

Она вдруг сделалась бледна как смерть. Я страшно испугался.

-- Клавдия Петровна, что с вами? -- весь дрожа, спросил я.

Она быстро взглянула на меня, чуть-чуть приподнялась в кресле. На ее глазах выступили слезы, лицо исказилось отчаянием. Бедное, дорогое лицо! Как я его запомнил!.. И я догадался, я понял, я все понял...

Я зашатался, сделал шаг вперед и упал к ее ногам. Я целовал эти ноги, я целовал ее колени, платье. Я приник к ней и безумно рыдал.

-- Бедная моя, бедная... -- твердил я.

Когда я прибежал к Лепорскому, он сидел у стола, спиной ко мне, и обернулся в изумлении. Я захрипел и ринулся на него. О, как я его ненавидел, как я хотел убить его! Я все забыл, о чем меня просила она. И когда я закричал на него, произнес оскорбительное слово и поднял на него руку, он тихо встал, не торопясь размахнулся и с силой ударил меня по щеке... потом еще и еще...

-- Ага! -- загоготал он. -- Паж королевы! Ничтожество! Благородный защитник!

Он выбросил меня из своей квартиры, как щенка, как вещь.

Я иду к тебе, моя бедная королева! Ты умерла для других, но твой верный паж скоро явится к тебе, чтобы с приветом преклонить перед тобой колени!.. Скоро, скоро мы будем вместе...

----------------------------------------------------

Впервые: журнал "Север", 1901, No 3-4.

Исходник здесь:Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.