Королева Америки

– А потише нельзя? – Итан толкнул ее локтем. – Кое-кто пытается насладиться пьесой.

Нина читала «Ромео и Джульетту» в средней школе, видела фильм, в котором Джульетта носила нелепую пару белых ангельских крыльев. Однако сегодня история казалась другой. Теперь, вместо того чтобы вздыхать над прекрасным языком пьесы, Нина огорчилась, что Ромео и Джульетта вообще хотят быть вместе.

Отношения обречены, если люди принадлежат разным мирам. Как бы долго им ни удавалось держать все в секрете, обстоятельства в конечном итоге их разлучат. И выйдет намного хуже, чем если бы они вообще не встретили друг друга.

В реальной жизни любви вопреки всему было недостаточно. Нина лишь навредила дорогим ей людям – натравила папарацци на родителей, дала незнакомцам право писать про нее гадости. В реальной жизни невозможная любовь приносила больше боли, чем радости.

Когда спектакль закончился, амфитеатр разразился аплодисментами, и Нина медленно пришла в себя. Она почти забыла, где находится. Нина вытерла щеки, немного смущенная тем, что расплакалась.

– Ты в порядке? – спросил Итан, когда все вокруг начали собирать вещи.

Она прижала колени к груди.

– Итан. Я не хочу делать тебе больно.

– Что? – недоуменно переспросил он. – Ты и не делала.

– Но тебе больно! И нам обоим удалось сделать больно Джеффу! Нам вообще не стоило…

Итан наклонился вперед.

– Что ты хочешь сказать? Что нам вообще не стоило встречаться?

– Я не знаю! – Нина закрыла глаза, ее сердце болело. Она ненавидела себя за то, что поставила Итана в такое положение, когда он мог потерять лучшего друга.

Итан обнял ее за плечи. Нина глубоко вздохнула, чувствуя, как спина поднимается и опускается под его руками.

– Джефф справится с этим – может, не сразу, но рано или поздно. Мы слишком долго были друзьями, чтобы он меня не простил. – Итан говорил уверенно, но у Нины сложилось ощущение, что он пытается убедить себя не меньше, чем ее.

– Конечно, было бы лучше, узнай он правду от нас, – продолжил Итан. – Но я бы солгал, если бы сказал, что сожалею о случившемся. В любом случае, мы бы ему сообщили. А пока мы с тобой можем перестать прятаться.

– Мы и не прятались, – отметила Нина. Иначе репортерша никогда бы о них не узнала.

– Я не про кампус. А про королевскую семью. – Итан положил ладонь ей на поясницу. – Я думал, мы могли бы вместе пойти на свадьбу Беатрис.

Нина моргнула.

– Итан, – нерешительно протянула она, – ты понимаешь, о чем говоришь? Это же самое громкое событие. Если та репортерша хотела сделать историю из простых слухов в университетском городке, подумай, насколько будет хуже, когда мы появимся вместе на свадьбе! – Нина покачала головой. – Нас обоих пригласили; разве мы не можем просто поболтаться в стороне, не привлекая внимания?

– Вряд ли мы его привлечем, – возразил Итан. – Остальные гости куда более интересны для прессы. Кто будет говорить о нас, когда вокруг иностранные королевские особы? Кроме того, – добавил он более низким тоном, – я хочу пойти с тобой.

Нина тоже хотела пойти с ним. И все же не была готова снова оказаться в центре внимания, чтобы ее фото напечатали в таблоидах. Она так усердно старалась отмежеваться от сплетен, но если заявится на свадьбу с Итаном, ее снова начнут преследовать.

– Я подумаю, – пообещала Нина и взглянула на реку.

В нескольких сотнях метров, на краю парка, стояла позеленевшая от времени Статуя Свободы. Прожекторы освещали ее лицо, озаряя черты золотисто-зеленым пламенем. С этого ракурса она выглядела более динамично, как если бы замерла в движении – взяла факел и собралась обрушить его на кого-то, чтобы отстоять саму свободу.

Нина знала, что, когда французы привезли статую, та чуть не оказалась в другом городе: в Бостоне, Филадельфии или даже главном порте страны – Нью-Йорке. Конечно, Конгресс настоял на том, чтобы ее поставили прямо здесь, в столице, где ей и место.

– Хочешь подняться? – внезапно спросила Нина.

Когда Итан понял, о чем она, то застонал.

– Сейчас? Зачем?

– Почему нет? – ответила Нина совершенно в духе Сэм.

Женщина в кассе не стала брать с них плату за билеты, поскольку памятник закрывался через полчаса.

– Уже поздно, – сказала она, подмигнув.

Разумеется, когда Итан и Нина подошли к лифту, они встретили несколько групп людей, спускавшихся вниз, а вот наверх никто больше не ехал.

– Это так примитивно с твоей стороны, – пробормотал Итан, хотя на самом деле не слишком-то возражал.

– Такая уж я есть, королева всего примитивного и клишированного. Привыкай.

На смотровой площадке наверху больше никого не оказалось. Здесь было на несколько градусов прохладнее, чем у основания статуи. Нина шагнула вперед, ветер растрепал ее волосы.

Вашингтон был не таким красивым городом, как Париж или даже Лондон. Он выглядел слишком беспорядочным, поскольку веками разрастался без особого общего плана. Улицы с односторонним движением запутывались и перекрещивались друг с другом в легкомысленном замешательстве, памятники революции стояли рядом с неуклюжими новостройками с бассейнами на крышах.