Королева Бедлама

— Увы, без этого никак. Разве вы не понимаете, что мы просто коммерсанты? Ну же, Мэтью! У нашего дела очень большое будущее. Оно процветает в Англии и Европе уже десятки лет. А теперь, когда по другую сторону океана открылся целый новый мир с такими перспективами, было бы глупо с нашей стороны не попытаться попасть в эту дверь, согласны? — Он вздохнул, сообразив, что не производит нужного впечатления. — Что касается отравлений, возможно, вам будет интересно узнать, что из всех жертв Диппена Нэка один лишь Деверик знал, за что ему перерезали горло. — Капелл умолк и покосился на Мэтью: неужели и это не распалило его интерес? Убедившись, что интереса у пленника не прибавилось, он все равно продолжал: — Осли лишь поставлял нам ресурсы, не зная, для чего именно они нужны. А доктор Годвин… еще в Лондоне, после смерти жены, он спутался с молодой проституткой. Звали ее, как нам удалось выяснить, Сьюзен. Он в ней души не чаял, только что на руках не носил, а она им крутила как хотела. Говорят, выставила его натуральным дураком. Я так понимаю, он на все был готов ради нее — сие заблуждение принято называть любовью. Лично я сразу бы ее выпотрошил да выбросил в окошко, но Годвин, видать, считал себя человеком благородных устремлений и надеялся однажды снять любимую с горячих членов других клиентов и подарить ей истинное женское счастье. И вот в один прекрасный день она залетела… а он взялся делать ей аборт. В итоге убил и саму Сьюзен, и маленького ублюдка в ее чреве. Непреднамеренно, разумеется. Но его ведь всегда тянуло к ночным бабочкам. Такой вот грустный эпизод из образцовой — во всем остальном — жизни. Подобные эпизоды — наш хлеб. Они значительно упрощают нам дело. Когда мы обратились к доброму доктору с просьбой изготовить небольшую порцию яда — из белладонны, купленной в аптеке на Смит-стрит, между прочим, — он поначалу заартачился. Ну, мы и припомнили ему эту историю со Сьюзен и абортом. Можем ли мы что-то доказать? Свидетели найдутся, не сомневайтесь, надо лишь чиркнуть кое-куда пару писем, ответили мы. — Капелл подмигнул. — На нас работают дамы с весьма богатым воображением и огромным опытом. Впрочем, Годвин оказался слабаком. Мучимый совестью и оттого покладистый, он сразу же согласился изготовить отраву. Пойди он жаловаться главному констеблю, мы сами его порешили бы. Нашли бы другого фармацевта, ведь незаменимых людей нет. Это лишь ресурс. Понимаете теперь?

— Трагедия… — произнес Мэтью.

— Нет, всего лишь работа. Такая же работа, как и все остальные, вот только… — Капелл умолк, призадумавшись. — Она сделала меня, бедного и амбициозного сына лудильщика, очень состоятельным человеком.

Мальчишки вдруг рванули вперед и в следующий миг скрылись за колокольней. Мэтью счел это дурным знаком.

— О, вы не представляете, какие из приютов выходят прилежные ученики! — со злорадным восторгом произнес Капелл. — Так, теперь слушайте и делайте, что я вам говорю. Пробегитесь немножко, чтобы их распалить, а потом сразу валитесь на землю. Девчушке то же самое передайте, если она вообще способна что-то понимать. Бежать вам все равно недалеко.

— А потом вы что с нами сделаете? Бросите трупы в реку?

— Нет, конечно. Билли сиганул вон с того утеса. — Капелл показал в сторону Гудзона. — Мы не успели его остановить. Может, он и сам не видел, куда бежал: к тому моменту он наполовину ослеп. Так-то мы его в лесу закопали бы, где хороним все свои ошибки и неудачи. Увы, их бывает немало, поскольку у нас очень высокие требования к выпускникам — как и в любом уважающем себя университете. Из всех кандидатов, предлагаемых нам Осли за год, испытания проходят около шести. Какая досада, что Осли убит! Придется теперь искать ему замену и заодно направить туда человека, который возглавит приют для девочек. Словом, на ближайшие месяцы работы нам хватит.

Разум Мэтью зацепился за одну фразу Капелла.

— Билли наполовину ослеп? Как так вышло?

— А, ну так глаза ему птички разодрали.

— Птички?

— Ага. Ястребы мои.

Тут они повернули за угол и увидели, что все мальчишки столпились у большого крытого вольера для птиц. На руках у троих старших ребят в толстых кожаных перчатках с крагами сидели крупные буро-белые птицы в клобучках.

Берри охнула, как будто получила удар под дых. Колени ее подогнулись, но граф продолжал любезно, с садистским наслаждением подталкивать ее в спину.

— Вы негодяй! — процедил Мэтью, так сильно скрипнув зубами, что они едва не сломались.

Капелл пожал плечами, будто ему сделали комплимент.

— Господа! — Лоуренс Эванс взял в руки большую корзину и пустил ее по кругу. — Вооружайтесь, пожалуйста. Аккуратней с ножами, травмы нам сейчас ни к чему.