Королева Бона. Дракон в гербе

— И лошадей, — добавила королева. — Однако вы все еще по-прежнему надеетесь, что когда-нибудь, спустя годы, именно он, следуя Платонову образцу, создаст королевство справедливости? О котором будто бы мечтаете и вы?

— Все еще верю, уповаю, — ответил Фрич. — Ибо на свете существуют три блага, всем одинаково доступные: дышать, уповать и…

— Говорите! Смело! И..?

— Умирать, — заключил он.

— О! Даже Станьчик не уколол бы язвительнее, — сказала королева.

— Простите, ваше величество.

— Сама ведаю, сколь много чиню для справедливого королевства, для всех. Уже сейчас. Там, где было своеволие и разбой, теперь порядок. Там, где в деревнях трудились сверх всякой меры, ныне чинш. Где шли вечные споры мелкой шляхты о границах — документ с моей подписью и решением.

Где не было воды — колодцы. В Старых Конях курган, на котором я вершу ежегодно суд, народ окрестил моим именем. Где-то есть замок королевы Боны, где-то мост, торговая площадь. Называют по своей охоте, а не по приказу. Я повелела лечить больных. Мне хотелось быть доброй и справедливой. Разве этого мало?

— Ваше величество, кто бы посмел… — возмутился Кмита.

— Простите, — прервала она его. — Я спрашивала у его милости пана Фрича.

— Скажу и я: кто бы посмел отрицать, ваше величество? Но…

— Но? Продолжайте… — повторила она, неприятно задетая.

— В Польше не только укрепленные замки, рыцари, шляхта и к меты. Жить хотят и купцы, торгующие хлебом, и богатые горожане, и мелкий люд. А им по-прежнему чинится несправедливость.

— Ведомо мне и о том, — признала королева. — Нет у нас цветущих городов, да и прав для всех одинаковых. Но поистине странная это земля! Всегда всего мало, всегда все не так! Вы видите только то, чего нет, а то, что есть, ни во что не ставите. А при этом желаете получить все… тотчас же. Вам нравится уповать на перемены, ваша милость, любезный Фрич? Так говорите дальше. Говорите!

Отчего же нет наших кораблей на Балтийском море? Почему мы не посылаем корсаров, дабы грабить чужие суда, как то делают короли Англии? Почему мы не возводим замков на границе, чтоб Московия не была для нас опасной? А почему бы не дать литовской шляхте те же права, что и польской?

— Но ведь, государыня. Я не хотел… — смутился Фрич.

— Полно! Все это сделать можно. Но только почему мы? Почему я? Оставьте что-нибудь и для Августа, дабы потомки могли называть его когда-нибудь великим. Коли вы его так любите, то и займитесь этим с ним вместе, вместе со всеми, желающими совершенствования Речи Посполитой. Мне бы укрепить династию в Короне и в Венгрии, укротить Габсбургов и Гогенцоллернов. Хотя в моем гербе дракон, я всего лишь женщина. Но неужто, на самом деле, всего этого еще мало?

— Ваше величество! Должен признать, что…

— Поверьте мне! — говорила она с горечью. — Не так легко достичь намеченной цели.

Значительно легче рассуждать о справедливости, писать мемориалы и трактаты, как это делаете вы.

Но бессонные ночи и тревожные мысли — не ваш удел, мысли обо всем: о Турции, Буде, императоре, Вене, Москве, герцоге Альбрехте и татарах. А также о шляхте, реформах и Августе. Да, не ваш, милостивый сударь!

Она тут же отпустила его, негодуя, что вместо слов восхищения и одобрения услышала из уст этого ученого мужа словечко «но», которое давно никто не смел произнести ей в ответ. Ей вспомнилась «петушиная война», постоянно откладываемый из-за различных дел отъезд в Литву, и она в досаде набросилась на Кмиту, оставшегося после ухода Фрича.

— Немногое сказал нам об Августе этот человек.

— Светлейшая госпожа, вы его недооцениваете. Быть может, в рассуждениях своих он сильнее, чем в деяниях, однако…

— Снова какое-то «однако», «но», когда и так все ясно. Последние годы после этой проклятой «петушиной войны» принесли нам одни неудачи.

— Но были и успехи, — напомнил Кмита. — Заключен мир с Турцией и татарами, Венгрия, к неудовольствию Вены, сблизилась с Ягеллонами.

— Все это так зыбко. Фердинанд, Сулейман Великолепный… Я ни о ком не забываю. В бессонные ночи мысленно взвешиваю приобретения и потери. Быть может, недооцениваю достижений, но и потери наши огромны: смерть два года тому назад примаса Кшицкого, ученого мужа и дипломата, превосходного стихотворца… Недуг венгерского короля. Не могу не упрекать себя, что выдала Изабеллу за человека, который…

— Кто же мог ведать? — пытался утешить ее Кмита.

— Знаменитый, прославленный в боях с Габсбургами Янош Заполия! Да и не старый еще, и вдруг заболел, а ведь и года не прошло после свадьбы… К счастью, там есть теперь наследник, мой первый внук — венгерский королевич Янош Сигизмунд. Но что дальше? Удержатся ли потомки Ягеллонов на троне в Буде? Как долго протянет Заполия?

— Еще сегодня мы ждем оттуда посланца от Опалинского.

— Увидим, каковы-то будут вести. Может, король чудом поправится? У него было бы прекрасное будущее: наша дружба и военная помощь в случае войны с Габсбургами.

— Если бы вашему величеству удалось еще склонить на нашу сторону Париж. Женить молодого короля на французской принцессе.