Королева Братвы и ее короли

Правда обрушивается на меня, как товарный поезд: у меня есть чувства к Роману. Настоящие. Такие, которые подкрадываются к тебе и застают врасплох. И да, есть Лука и Григорий, каждый из которых держит частичку моего сердца так, что я не могу даже начать разбираться. Но Роман? Его предательство пронзает меня насквозь, оставляя рану глубже, чем я хочу признать. Почему именно он? Почему это выглядит как самое настоящее предательство?

Я помню время, должно быть, несколько месяцев назад, когда мы вчетвером были в этом захудалом баре, смеялись за пивом. Роман сидел напротив меня, и его глаза поймали мой взгляд так, что мое сердце заколотилось. Он всегда был тем, кто понимал мой сарказм, не обижаясь, тем, кто мог ответить мне тем же. В тот вечер он сказал что-то настолько чертовски смешное, что я выплюнула свой напиток. Мы встретились взглядами, и это был… момент. Мерцание чего-то большего. А сейчас? Это воспоминание жжет, запятнанное тенью его предполагаемого предательства.

Чувствовать себя разорванной, сводит меня с ума. С одной стороны, это глубокий гнев, предательство со стороны человека, которому я доверила свою жизнь. С другой — боль, пустота, которую оставило отсутствие Романа. Это беспорядок, запутанная паутина эмоций, которую я слишком измучена, чтобы распутать.

Мальчики считают, что у меня просто стресс, и списывают мои перепады настроения на беременность. Но это нечто большее. Это осознание того, что, возможно, я впустила Романа глубже, чем предполагала. И теперь, когда он ушел, мне кажется, что он забрал с собой часть меня. Часть, которую я не уверена, что смогу вернуть.

И вот я здесь, застряла в постели, в плену своих собственных бурлящих мыслей. Ирония судьбы? Пытаясь защитить свое сердце, я раскрыла его как никогда раньше. И что еще хуже? Я ни на йоту не приблизилась к разгадке этой неразберихи с любовью и верностью. Все, что я знаю, это то, что уход Романа оставил пустоту, и никакой сарказм или упрямство не могут ее заполнить.

Я решаю принять душ. Пар из душа окутывает меня, успокаивая от мирских проблем.

Стоя под каскадом теплой воды, я позволяю ей окутать меня, надеясь, что она смоет с меня не только физические остатки дня, проведенного в постели. На мгновение я остаюсь только с водой — кокон тепла в мире, который стал холодным. Слезы и грусть смешиваются с водой, и я представляю, как они уходят по спирали в канализацию, оставляя меня более легкой и свободной.

Но пока вода стекает по мне, мои мысли плывут по течению. Как я могу оплакивать предательство? Как я могу оплакивать того, кто нанес мне удар в спину? Это борьба внутри, между сердцем и головой, и, стоя тут, я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Нет, оно того не стоит. Печаль, предательство… я не могу позволить этому определять меня. Мне нужно смыть это, отпустить вместе с водой.

Как раз в тот момент, когда я обретаю подобие решимости, мое убежище нарушается. Тень пересекает тонкую завесу душевой занавески.

— Григорий? Это ты?

Ответа нет.

По мере того, как тень становится все больше, меня охватывает чувство тревоги. Сердце учащается, отбивая бешеный ритм в груди. Я обхватываю себя руками, внезапно ощущая себя незащищенной и уязвимой под струями горячей воды.

— Кто здесь? — Восклицаю я, и мой голос слегка дрожит, несмотря на то что я стараюсь говорить твердо.

Паника подступает к горлу, и я нащупываю ручку душа, готовая защищаться от неожиданного вторжения. Глубоко вздохнув, чтобы укрепить нервы, я отдергиваю занавеску в сторону, готовая к тому, что или кто, может оказаться по ту сторону.

Это мужчина в маске.

— Кто ты? Что тебе нужно? — Мой голос, который должен был быть сильным, звучит как испуганный шепот, выдавая мой страх.

Мужчина молчит. Вместо этого он достает нож, блеск лезвия которого в тусклом свете выглядит зловещим обещанием. Мои мысли бегут, ужас охватывает меня.

— Пожалуйста, просто отойди, — умоляю я, мой голос повышается от паники. Мои руки неконтролируемо трясутся.

Не успеваю я осознать опасность, как срабатывают инстинкты. Адреналин бурлит в моих венах, обостряя внимание и ускоряя движения.

Адреналин бурлит во мне, как яростная, защитная волна. Намерения злоумышленника в маске ясны, он бросается ко мне, нож с леденящей душу точностью нацелен в мой живот, на жизнь, растущую внутри меня. Мой разум кричит, в нем смешались страх и гнев. Я ни за что не позволю этому случиться.

Когда он направляет нож на меня, время замедляется. Инстинкты выживания срабатывают с такой силой, о которой я и не подозревала. Я вижу лезвие, его смертоносный блеск в дюймах от моей кожи. С отчаянием, порожденным чистым инстинктом, я хватаю нож за лезвие, боль пронзает мою ладонь, но я держусь. Держусь ради жизни, ради жизни моего нерожденного ребенка.

Другой рукой я сжимаю бутылку с шампунем, о которой забыла. Прицеливаюсь и стреляю. Содержимое вылетает наружу, попадая ему прямо в лицо. Он вопит, звук заглушается маской, когда шампунь попадает в цель и просачивается в глаза.