Королева Юга

Термовизор при каждом его скачке показывал широкий след. – Заметив по лицу, что я не понял, Кольядо положил на стол ладонь и, оперевшись запястьем, начал то поднимать, то опускать ее, изображая движение катера. – Широкий след говорит, что катер идет с грузом. У пустых след более узкий, потому что в воде – лишь консоль мотора… В общем, мы пошли к этому объекту.

Его губы раздвинулись, приоткрывая в улыбке зубы, как у хищника, который оскаливается при одной лишь мысли о добыче. Он явно оживился, вспоминая охоту. Просто преобразился. Предоставь это мне, сказал Лобато. Он хороший парень, и если ты внушишь ему доверие, он перестанет напрягаться.

– Пунта-Кастор, – продолжал Кольядо, – был обычным пунктом разгрузки. В то время у контрабандистов еще не было приборов ГПС, и они плавали, руководствуясь своим опытом. До этого места легко добраться: выходишь из Сеуты курсом семьдесят или девяносто, а когда теряешь из виду луч маяка, достаточно повернуть на северо-северо-восток, ориентируясь по свету над Ла-Линеа на траверзе. Тут же прямо впереди появляются огни Эстепоны и Марбельи, но спутать невозможно, потому что маяк Эстепоны становится виден раньше. Хорошим ходом там всего час пути… Идеальный вариант – накрыть их на месте, заодно с соучастниками, поджидающими на берегу… То есть прямо там, на пляже. Если раньше – они сбрасывают тюки в воду, если позже – разбегаются.

– Несутся как наскипидаренные, – вставил Лобато, который несколько раз участвовал в подобных погонях как пассажир вертолета.

– Это точно. Опасно и для них, и для нас. – Кольядо снова показал в улыбке зубы, став еще больше похож на охотника. – Так было тогда, так же обстоит дело и до сих пор.

Он получает удовольствие, подумал я. Этот парень наслаждается своей работой. Именно поэтому он вот уже пятнадцать лет выходит на ночную охоту и успел налетать эти одиннадцать тысяч часов, о которых говорил Лобато. Разница между охотниками и жертвами не так уж велика. Никто не полезет на борт «Фантома» только ради денег. И никто не будет преследовать его единственно из чувства долга.

– В ту ночь, – продолжал рассказывать Кольядо, – таможенный вертолет медленно снижался к тому объекту, что был ближе к берегу. «Эйч-Джей» – его капитаном был Чема Бесейро, опытный, хороший знаток своего дела – приближался на пятидесяти узлах и должен был появиться там минут через пять…

Поэтому он, Кольядо, снизился до ста пятидесяти метров. Уже собирался совершить маневр над пляжем, заставив спрыгнуть на землю, если понадобится, второго пилота и наблюдателя, когда внизу внезапно вспыхнул яркий свет. На песке стояли освещенные машины, и на мгновение «Фантом», черный, как тень, возник из темноты совсем рядом с берегом, резко рванул влево и понесся прочь в облаке белой пены.

Кольядо ринулся за ним, включил прожектор и стал преследовать катер всего лишь в метре над поверхностью воды.

– Ты принес снимок? – спросил его Оскар Лобато.

– Какой снимок? – насторожился я.

Лобато не ответил – он насмешливо смотрел на Кольядо. Летчик вертел в пальцах стакан с прохладительным, как будто все еще не мог решиться.

– В конце концов, – настаивал Лобато, – прошло почти десять лет.

Кольядо поколебался еще мгновение, потом выложил на столик коричневый конверт.

– Иногда, – принялся объяснять он, – мы во время преследования фотографируем людей на катерах, чтобы потом опознать их… Это не для полиции, не для прессы, а для наших архивов. Дело довольно трудное: прожектор пляшет, катер подпрыгивает – ну и так далее. Бывает, снимки получаются, бывает – нет.

– Этот получился, – усмехнулся Лобато. – Давай, показывай.

Кольядо вынул фотографию из конверта, положил на стол, и при взгляде на нее у меня пересохло во рту.

Черно-белая, размером 18х24, и качество не идеальное: слишком крупное зерно и изображение слегка не в фокусе. Но все происходящее запечатлелось достаточно четко, особенно если учесть, что снимок был сделан с вертолета, летевшего со скоростью пятьдесят узлов в метре над водой, в туче пены, взметаемой катером на полном ходу. На переднем плане один из полозьев вертолета, вокруг темнота, белые брызги, в которых дробится свет фотовспышки. Среди всего этого можно разглядеть среднюю часть «Фантома» с правого борта, а на ней – смуглого мужчину, склонившегося над штурвалом; его мокрое лицо обращено вперед, к темноте перед носом катера. За спиной у мужчины, положив руки ему на плечи, словно для того, чтобы передавать ему движения преследующего их вертолета, стоит на коленях молодая женщина в темной непромокаемой куртке, по которой стекают струи воды; мокрые волосы стянуты «хвостом» на затылке, широко раскрытые глаза с бликами отраженного света, твердо сжатый рот. Фотоаппарат запечатлел ее в тот момент, когда она полуобернулась – назад и немного вверх, – чтобы взглянуть на вертолет: от близости света лицо кажется бледным, черты сведены гримасой из-за неожиданности вспышки. Тереса Мендоса в двадцать четыре года.

* * *