Королева Кандеса

Может быть, ей следует пойти внутрь. У Лириса стойкие стены, и у нее в стенах еще есть друзья — она была в этом почти уверена. Она могла... что? Пойти поболтать с Джекоби Сарто в его камере?

И где Брайс? Семафор, вот где; он отправился послать семафорный сигнал. Она заставила себя подумать: семафорная станция стояла вон там... где теперь теперь зияла большая брешь в боку зубчатой стены. Несколько солдат укладывали через нее доски.

— О нет. — «Нет-нет-нет».

Глубоко внутри Венеры тихий ехидный голос — он всегда там жил — произнес: «Конечно, конечно. Под конец они все тебя покинут». Ей не следовало удивляться такому повороту событий, она даже учитывала его в планах — в дни после своей конфирмации; он не должен был становиться для нее шоком. Поэтому странно было смотреть на себя как будто со стороны: как она садится на корточки рядом с подъемным механизмом в центре крыши, обхватывает себя руками и плачет.

«Я никогда не плачу». — Она вытерла лицо. — «Не плачу».

Хотя, может быть, она все же иногда плакала; она не могла ясно припомнить те минуты внутри Кандеса, после того как убила Обри Махаллан и осталась одна. Хайден Гриффин унес тело Махаллан, оставив крутиться в невесомом воздухе лишь несколько ярких капель крови. Гриффин был для нее единственной дорогой из Кандеса, а Венера только что убила его любовницу. Тот факт, что она сделала это ради спасения мира от Махаллан и ее союзников, ничего не значил. Никто ни о чем не узнает, и она уверилась, что умрет там; ей только оставалось подождать, пока Кандес раскроет свои термоядерные глаза и принесет миру утро.

Гриффин звал ее отправиться с ним. Он сказал, что не станет ее убивать; Венера не поверила ему. Слишком большой риск. Под конец она прокралась за ним и убралась от Кандеса на грузовой сети, у Гриффина на буксире. Теперь мысль о том, чтобы сбежать по ступенькам вниз и отдаться на милость своих бывших сограждан, наполнила ее тем же страхом. Лучше сжаться здесь в комочек и рисковать быть найденной Гвиневерой или его людьми, чем обнаружить, что даже Лирис теперь ее отверг.

— Вон они! — возбужденно закричал кто-то. В отдалении прозвучали стаккато стрельбы очередями — странно отдаленные, надо сказать. Если бы Венере хоть до чего было дело, она бы выглянула и посмотрела.

— Мы их обойдем!

Что-то взорвалось на окраине лирисовской территории. Оранжевый гриб на мгновение осветил весь мир, сверкнули над головой поместья и декоративные пруды. Должно быть, подоспели ее наземные силы, сразу за сакрусцами.

М-да. Не ее силы, горько подумала она. Больше не ее.

— Вот она! — Венера дернулась и попыталась податься назад, но и так уже прижималась к платформе подъемника. Напротив нее вырос приземистый силуэт и что-то протянулось к ней.

Она съежилась. Ничего не произошло; чуть погодя она подняла взгляд.

В нескольких дюймах над ней висела открытая ладонь. Далекая красная вспышка осветила протянутую руку, а за ней — жабьи черты Самсона Одесса. На его широком лице отражалось беспокойство.

— Венера, вы не ранены?

— Н-нет... — Она с подозрением все же приняла его руку. Он помог ей встать на ноги, и положил ей руку на плечо.

— Теперь быстро, — сказал он, увлекая ее к лестнице. — Пока все заняты.

— Что... — Она с трудом подыскивала слова. — Что вы делаете?

Он остановился, подался назад, и уставился на нее.

— Отвожу вас домой.

— Домой? В чей дом?

— Ваш, глупая вы женщина. Лирис.

— Но почему вы мне помогаете?

Он стал раздражаться.

— Вы ни минуты не переставали быть гражданкой Лириса, Венера. И технически я не переставал быть вашим начальником. Вы, знаете ли, все еще под моей ответственностью. Идем.

Она помедлила у спуска, и огляделась. Солдаты, столпившиеся на крыше, похоже, все отхлынули от одной стороны, мгновенные вспышки выхватывали то одну руку, потрясающую мушкетоном, то другую, размахивающую саблей. Внизу кипела схватка на заросшей ежевикой полосе, окружавшей Лирис. Дальше ее взгляд улавливал бегавшие назад-вперед команды солдат, одни складывали обломки в кучи, строя баррикады, другие вздымали архаичное оружие.

— Венера! Уходите с крыши! — Она моргнула и повернулась, чтобы последовать за Одессом.

Они спустились на несколько уровней, и Венера поняла, что входит в покои бывшей ботанистки. Мебель и украшения, носившие на себе печать Маргит Сакрусской, исчезли, но на стенах и потолке все еще оставались подпалины. Кто-то внес новые кушетки и стулья, и одна особенно обгоревшая стена была укрыта тусклым гобеленом, который изображал вишневые деревья, осыпающие лучами света живописных дриад и фей.

Венера села под дриадой и огляделась по сторонам. Здесь были Эйлен и остальной дипломатический корпус.

— Принесите одеяло, — велел Одесс, — и выпить покрепче. У нее шок. — Эйлен убежала доставать стеганое одеяло, а кто-то еще сунул в венерину руку бокал с янтарной жидкостью. Она несколько мгновений смотрела на него, потом выпила.

Несколько минут она вполуха прислушивалась к их разговорам; потом внутри нее словно щелкнул переключатель: она поняла, где находится, и кое-что сообразила. Она взглянула на Одесса.