Королева красоты Иерусалима

– А где лавка Эрмоза? – продолжал Эли Коэн. – Среди магазинов «Альянса», на Эц-Хаим – главной улице рынка, в самом лучшем месте, где проходит множество людей. Вот почему курд хочет именно эту лавку.

– В словах Эли есть логика, – признал Габриэль.

– Так что ты предлагаешь, папа? – спросила Рахелика.

– Я предлагаю послушать Эли. Что скажешь, дружок? – обратился он к Эли, и Бекки почувствовала, как ее распирает от гордости.

– Мне кажется, для начала нужно услышать, какую цену Мордух предлагает за лавку, и из этого исходить. Но цена, предложенная курдом, оказалась так низка, что они отвергли ее с порога.

– Сукин сын хочет получить ее задаром, – рассердился Габриэль, – и держать ее закрытой, пока положение не улучшится, а потом продать подороже.

– И притом намного, – заметил красавец Эли Коэн. – Лавка стоит в пять раз дороже того, что он предлагает.

– А может, и в сто раз, – фыркнула Луна. – Я же говорю, курду не продадим! Лучше умереть с голоду, но ему не продавать!

Грохот взрыва заставил Луну подскочить за прилавком в «Закс и сын». Покупателей в магазине не было. Сам Закс несколько минут назад пересек улицу Яффо, чтобы отнести в банк через дорогу выручку за полдня. Через пару минут завыли сирены, патрульные машины британской полиции промчались мимо магазина, проехали Кикар-Цион и двинулись в сторону улицы Принцессы Мэри. Густой дым заволок небо над Мамилой, и вокруг воцарился хаос. Вскоре вся улица опустела, одна лишь Луна оставалась в магазине. Ей было смертельно страшно, словно в предчувствии несчастья. Очень хотелось убраться отсюда как можно скорее, побежать к родителям, но как? Оставить магазин открытым нельзя, но ключи у Закса, а он еще не вернулся из банка.

Она не могла ни на что решиться, но тут вернулся Закс, запыхавшийся от бега.

– В отеле «Кинг-Дэвид» был взрыв, – сказал он. – Бегите домой, пока не начался комендантский час.

– Боже мой… Что с Давидом? Его столярная мастерская рядом с кино «Рекс», это в пяти минутах от «Кинг-Дэвида».

– Давид – мужчина, он позаботится о себе. Бегите, пока англичане не перекрыли весь город.

Луна бросилась бегом к улице Агриппас. Высокие каблуки цеплялись за камни мостовой, она то и дело спотыкалась. В конце концов она сняла туфли и побежала босиком.

Отец уже сидел возле радиоприемника, окруженный соседями, которые зашли послушать новости.

– Слава богу, что ты здесь, – сказал он дочери. – А где Давид?

– Ох, ему, наверное, не удалось добраться…

Через несколько минут после Луны вбежали, задыхаясь, Рахелика и Моиз.

– Мы закрыли лавку, – сообщил Моиз. – Весь рынок закрыт. Ходят слухи, что «Эцель» взорвал все конторы англичан в «Кинг-Дэвиде».

– А где Бекки? – спросила Рахелика.

Тревога за Бекки охватила всех. Роза беспокойно металась по комнатам, словно ужаленная змеей. Она не только беспокоилась из-за Бекки – она страшно испугалась, что с Эфраимом что-то могло случиться, ведь взрыв наверняка на совести «Эцеля» и «Лехи».

Габриэль увеличил громкость радио. Диктор «Голоса Израиля» сообщил, что в двенадцать часов тридцать семь минут в Иерусалиме прогремел взрыв, потрясший весь город. Целое крыло отеля «Кинг-Дэвид» взлетело в воздух и обрушилось на землю, оставив вокруг обломки камней и кучу пыли. «Число убитых пока неизвестно, неизвестно также, есть ли среди них евреи», – закончил диктор.

Габриэль выключил радио, и в доме разгорелся спор; аргументы за и против звучали на повышенных тонах. Луна заткнула уши, ушла в другую комнату, легла на свою детскую постель и зарылась лицом в подушку.

Дверь открылась, и в проеме показалась Рахелика. – Что случилось, Луна?

– Хватит уже, надоело! Я больше не могу! Не могу жить в таком напряжении. Каждый день стреляют, каждый день взрывы, каждый день убивают. И где Бекки и Давид? Где они застряли, когда на улице так опасно? – Давид, наверное, побежал искать тебя в «Закс и сын», – старалась успокоить сестру Рахелика. – Увидит, что магазин закрыт, и придет сюда. И Бекки тоже придет. Успокойся, Луника, сейчас не самое подходящее время для истерик.

– Ну что ты от меня хочешь? Я умираю от страха, что со мной что-то случится, что на меня обрушится какой-нибудь дом, когда я прохожу по улице, что кто-то застрелит меня по ошибке; я все время живу в страхе.

– Скажи мне, что на самом деле тебя гнетет? Общая ситуация или, может быть, личная?

– Ты о чем?

– Я все-таки твоя сестра. Я смотрю на тебя и вижу в твоих прекрасных глазах печаль. Что происходит, Луника?

– Ничего не происходит, не приставай.

– Луника, милая, ну пожалуйста, поговори со мной. Я не хочу лезть не в свое дело, но, если тебе есть о чем рассказать, если тебя что-то беспокоит, скажи мне.

– Меня ничего не беспокоит, это ты меня сейчас беспокоишь. Оставь меня в покое, пожалуйста!

– Ладно, как хочешь. Но я же вижу, у тебя что-то неладно, тебе не удастся это скрыть. Тебе, может, удается разыгрывать спектакли перед папой и мамой, но не передо мной.

– Мама? Да она даже не смотрит на меня, нет нужды что-то от нее скрывать.

– Значит, это правда? Ты таки что-то скрываешь?