Королева красоты Иерусалима

– Ни меда вашего, ни жала вашего[81], – сказала сеньора Франко, ставя стеклянную банку на мраморный прилавок. – Мы не хотим у себя в доме ничего, что связано с вашей семьей, и тем более изюма и миндаля, которые Матильда купила у вас перед тем, как твой шурин, будь он проклят, убил ее.

Она повернулась и вместе с мужем демонстративно вышла из лавки, оставив Габриэля в смятении и с открытым ртом. На его счастье, в лавке в это время не было покупателей, Аврамино и Мацлиах ушли обедать, так что никто не видел его позора.

Габриэль почувствовал слабость и опустился на стул. Голова у него кружилась, сердце болело. Он напился воды из джары, стоящей под прилавком, и попытался как-то привести мысли в порядок и успокоиться. Что ж, самое время уже перейти на другой уровень жизни и переехать в современную квартиру в хорошем районе. Он почему-то ленился увозить семью из удобного и привычного места, ну а теперь пришла пора сделать что-нибудь. Они не могут оставаться в Охель-Моше, в такой враждебной атмосфере. Он перевезет семью в один из самых лучших районов Иерусалима, чтобы его дочери начали жизнь с чистого листа. Никто в новом доме, где они будут жить, не должен знать, что его шурин – убийца.

Спустя месяц Габриэль велел Розе паковать вещи.

– Мухаррам[82], переезжаем на другую квартиру.

Три дня подряд занимались сборами. Заранее нанятые грузчики погрузили мебель и ящики вместе с посудой и одеждой на телегу, запряженную двумя лошадьми, которая ожидала за воротами Охель-Моше, и семья Эрмоза переехала.

Теперь они жили в многоквартирном доме с лифтом на улице Кинг-Джордж.

Роза не находила себе места в новой просторной квартире, с балкона которой были видны улица, здание Еврейского агентства, монастырь Ратисбон и синагога Йешурун. Из комнаты девочек можно было увидеть городской сад, мусульманское кладбище в Мамиле, а за ним – стены Старого города.

У них было недостаточно мебели, чтобы обставить все комнаты. В Охель-Моше у них была комната Меркады, куда никто не входил с тех пор, как она уехала в Тель-Авив, комната девочек и третья комната, служившая гостиной, а по ночам – спальней для нее и Габриэля. В новом доме для них с Габриэлем была своя, отдельная комната, отдельная комната для девочек и гостиная, в которой сейчас не было мебели, потому что Габриэль решил, что незачем перевозить хлам из Охель-Моше в соседствующий с Рехавией район.

Он купил новый диван и новые кресла в гостиную и кровати в комнату девочек. Над каждой кроватью висели полки: у Рахелики и Бекки на них стояли учебники, а у Луны красовалась косметика и парфюмерия.

На внутренней стороне дверцы шкафчика она приклеила фотографию Риты Хейворт, вырезанную из газеты. В столярной мастерской братьев Романо Габриэль купил круглый стол, и Роза покрыла его кружевной скатертью, которую сама связала. Красавец-буфет с витриной они перевезли из старого дома. В зеркалах витрины отражалась фарфоровая посуда и хрусталь. Эта посуда времен Меркады и Рафаэля была такой красивой и изысканной, что у Розы не поднялась рука ее выбросить. На мраморной полке комода в серебряных рамках стояли фотографии: на одной, с помолвки, Габриэль сидит на стуле и держит в руке газету, а она, в черном элегантном платье, каких не надевала уже много лет, стоит рядом с ним, серьезная и напряженная, на другой, семейной, они с Габриэлем сидят на стульях, а три девочки стоят позади них. В спальне стоял роскошный шкаф с зеркальными дверцами и двумя львами наверху.

Габриэль никогда не привлекал ее к участию в покупках, все выбирал сам и ни разу не попросил сопровождать его. Каждый день грузчики привозили мебель и утварь, которые он купил для новой квартиры. Вместо керосинок и примусов у них появилось чудо техники – электрическая плита.

– С примусами покончено, – сказал он Розе. – Теперь будешь готовить на электричестве.

А еще он купил ящик для льда производства компании «Левит». В нем было три отделения, и лед закладывали в верхнее, открывая крышку. В старом доме, в Охель-Моше, лед развозили на телеге, и возчик, звеня колокольчиком, кричал «Лед, лед!», и все соседки стояли вдоль улицы Агриппас со специальными щипцами, которыми они ухватывали половину или четверть куска льда и несли домой. В новый дом телега со льдом не приезжала, вместо нее приезжала машина. Водитель стоял на углу, рядом с Сохнутом, и звонил в колокольчик, возвещая о своем прибытии. Но Роза ни разу не спустилась купить льда. Ну как она успеет спуститься с четвертого этажа? Да если и успеет, то как поднимет тяжелый лед на четвертый этаж?

– О господи, Габриэль, что нам делать со льдом? – спросила она, когда в ящике три дня не было льда, и вся еда испортилась.

– Послушай, Роза, ты должна привыкнуть спускаться на лифте. Ты просто не хочешь приспосабливаться к жизни!