Королева магии. Проклятый рассвет

До рассвета оставалось еще почти восемь часов, и я не знала, как скоротать время. Светильники не работали, а небо сегодня затянуло тучами – не почитаешь. Наверняка существовал способ использовать магию, но это оказалось не таким уж простым делом. А со стороны казалось так просто, оп – и кролик показался из шляпы!

Я вдруг услышала странный стук в окно и с колотящимся сердцем села в постели.

Но за окном никого не было. Или был? Осторожно, чтобы не было видно с улицы, я подкралась к окну и выглянула наружу. В темной фигуре внизу с трудом узнала Лазаря и от удивления не смогла ничего сказать, только округлила глаза. Что он здесь делает? Как сюда попал?!

– Ты с ума сошел?! Твой отец обещал тебя выпороть, если еще раз влезешь к идеальным! И непохоже, что он шутил, поверь девушке, которая из-за вашего пикника три дня провалялась в лазарете.

В одном сумеречный князь был прав: за это время он качественно обработал Эржбет, и вопросов по фейковой проверке не возникло. Но я все равно отходила с большим трудом, как будто на ногах перенесла тяжелейший грипп. Со слабостью, жаром, почему-то больной спиной и кошмарами, в которых темная фигура в плаще целует меня, и воздух заканчивается, а вырваться из стальной хватки нет никакой возможности.

– Спускайся!

– Иди к черту! Или к Арлуне, куда у вас здесь посылают…

– Да не бойся ты, Грейс! Спускайся! Поболтаем. Выпьем.

– Выпили уже, хватит! Нельзя злить Эржбет, она ненормальная жестокая тварь. А еще здесь бродит ее цепная Одетта. Откусит тебе излишне самоуверенную часть тела, будешь знать.

– Никто не узнает! Вы всегда сбегаете в сад, я знаю. Дальше сада не уйдем, я тебе обещаю! Грейс, пожалуйста, я сильно рискую, стоя здесь у всех на виду!

Я закусила губу. На одной чаше весов Лазарь Фаренгейт и его биполярное расстройство, а на другой – бессонная унылая ночь.

– Скройся! – шикнула я. – Сейчас оденусь.

Я нашла тысячу причин надеть платье и тенью проскользнуть вниз, чтобы по проторенному пути оказаться на укромной полянке в саду. И то, что иначе придется просто лежать и смотреть с потолок с ужасно безвкусной лепниной. И то, что хотелось глотнуть свежего воздуха. И надежда на то, что Лазарь захватил какой-нибудь еды. И совсем несвойственный ему потерянный вид.

А еще нестерпимое, почти болезненное, желание узнать, говорил ли его отец что-нибудь обо мне после того, как я потеряла сознание прямо у него в руках.

Последнее, надо сказать, не радовало.

– Разве ты не должен быть на учебе? – спросила я.

– Неа, – лаконично и равнодушно ответил Лазарь, окинув меня взглядом.

Я заметила в его руках небольшую фляжку, но не почувствовала запаха алкоголя, да и сам парень не был пьян. Тогда что стряслось?

– Все нормально? Ты какой-то непривычно задумчивый. Вторую встречу подряд не пытаешься меня унизить, не угрожаешь купить. Что с тобой?

И Лазарь в очередной раз удивил:

– Расскажи о своем отце.

– Что? – Я даже подумала, что ослышалась. – Зачем тебе интересоваться моим отцом?

– Ты так часто о нем говоришь. О том, что хочешь вернуться. Расскажи, какой он.

– Он мой отец. У меня больше нет близких. Мама умерла, я никогда ее не знала. А папа меня вырастил. У нас свой бар на побережье, маленький, но атмосферный. Папа делает обалденные коктейли. А я, хочется верить, неплохо их разношу. На пляже очень красиво вечером, когда заходит солнце. Посетителей уже нет, можно неспешно прибираться между лежаками и любоваться морем. А в несезон мы делаем горячие коктейли и, надо сказать, многие нас за это любят. Народ приходит, берет стаканчик горячего вина и смотрит на штормовое море. Мы живем в трейлере неподалеку. Тесновато, но все компенсирует близость пляжа. Однажды…

– Грейс, – перебил меня Лазарь, – ты говоришь о доме. О природе. О своем мире. Но не об отце, почему?

– Я…

Никому и никогда я не признаюсь, что впервые оказавшись в этом мире, часто думала о том, как здорово было бы остаться здесь навсегда. О том, какое все вокруг светлое и красивое, как спокойно и весело рядом с Диланом. Как хотелось окунуться в другую жизнь: вне крошечного видавшего виды трейлера и пьющего беспробудно отца. Вселенная иногда исполняет желания.

– Он хороший отец. Может, не победит в конкурсе «Отец года», но он воспитывал меня, как умел. Я не знаю, что случилось с ним, почему он стал пить. Но мне казалось, что существуют два совершенно разных человека. Один – это мой папа, с которым мы искали ракушки, вместе плели сети для декора барной стойки и придумывали новые рецепты коктейлей. А второй… второго человека я не знаю, он чужой мне, он пугает.

Иногда я боюсь, что мой отец совсем исчезнет. Останется только часть него.

– Мы плохо расстались. Он наговорил много обидного. И я тоже. А еще он оказался прав, но вряд ли его это радует. Я не знаю, что с ним, справился ли он с моим исчезновением, или окончательно спился. Может, я вернусь, а отца уже нет. И последнее, что он слышал от меня – это что я ненавижу жизнь, которая ему далась с трудом.

– Я думаю, он ищет тебя, – произнес Лазарь.