Королева Марго

— Охотно верю; дело в том, что ваш друг, ваш брат Генрих, как вы его зовете, только делает вид, что откровенен, а на самом деле очень ловкий, очень хитрый человек, который умеет хранить свои тайны гораздо лучше, чем вы свои, Франсуа. Например, говорил ли он вам когда-нибудь, что де Муи — это его поверенный в политических делах?

Произнося эти слова, Екатерина вонзила свой взгляд, как стилет, в душу Франсуа. Но, обладая одним достоинством или, лучше сказать, одним пороком — умением притворяться, герцог Алансонский стойко выдержал взгляд королевы-матери.

— Де Муи? — удивленно сказал он, как будто впервые слышал это имя по такому поводу.

— Да, гугенот де Муи де Сен-Фаль — тот самый, который чуть не убил Морвеля и, тайно разъезжая по Франции и по столице, переодеваясь то так, то эдак, ведет интригу и собирает армию, чтобы поддержать Генриха, вашего брата, против вашей родной семьи.

С этими словами Екатерина, не знавшая, что Франсуа осведомлен в этом не меньше, а даже больше, чем она, встала, собираясь величественно выйти.

Франсуа удержал мать.

— Матушка, — сказал он, — прошу вас: одно слово! Раз уж вы соблаговолили посвятить меня в ваши политические тайны, скажите: как же Генрих, с такими слабыми силами и мало кому известный, окажется в состоянии вести войну настолько серьезную, что может навредить моей семье?

— Ребенок, — сказала она с улыбкой. — Поймите, что у него уже есть опора — тридцать тысяч войска, а может быть, и больше; что по одному его слову эти тридцать тысяч разом вырастут, как из-под земли; не забудьте, что эти тридцать тысяч — гугеноты, иными словами — самые храбрые солдаты во всем мире. А затем… затем у него есть покровитель, поддержкой которого вы не сумели или не пожелали заручиться.

— Кто же это?

— Король! Король, который его любит и выдвигает; король, который из ненависти к своему брату, королю Польскому, и из презрения к вам ищет себе преемника. И только вы, слепец, не видите, что ищет он его не в своей семье.

— Сам король!.. Матушка, вы так думаете?

— Неужели вы не заметили, как он ласков с Анрио, «своим Анрио»?

— Верно, матушка, верно!

— А этот Анрио платит королю взаимностью и, забыв, что шурин хотел в Варфоломеевскую ночь пристрелить его из аркебузы, теперь ползает перед ним на брюхе и, как собака, лижет руку, которая его побила.

— Да, да, — пробормотал Франсуа, — я и сам заметил, как он покорен моему брату Карлу.

— Да, сын мой! Генрих умеет угождать ему во всем.

— И еще как! — подхватил герцог. — Анрио стало досадно, что король все время смеется над его невежеством по части соколиной охоты, так он решил заняться ею и, помнится, еще вчера — да, не раньше, чем вчера, — спрашивал, нет ли у меня каких-нибудь хороших руководств по соколиной охоте.

— Постойте, постойте, — сказала Екатерина, сверкнув глазами, точно озаренная какой-то мыслью, — и что вы ему ответили?

— Что поищу у себя в библиотеке.

— Отлично, — сказала Екатерина, — отлично! Надо ему дать такую книгу.

— Да я искал, мадам, но не нашел.

— Я найду!.. Найду я, а вы ее передадите как будто от себя.

— И что же из этого получится?

— Франсуа, вы мне верите?

— Да, матушка.

— Намерены вы слепо слушаться меня во всем, что будет относиться к Генриху, которого вы не любите, что бы вы там ни говорили?

Герцог Алансонский усмехнулся.

— А я не выношу, — прибавила Екатерина.

— Да, буду слушаться, — ответил герцог.

— Послезавтра приходите ко мне, я дам вам книгу, а вы отнесете ее к Генриху… и…

— И?..

— …и предоставьте Богу, Провидению или случаю довершить остальное.

Франсуа, достаточно хорошо зная свою мать, знал также и то, что не в ее обычаях было возлагать на Бога, Провидение или случай осуществление своих дружественных или враждебных замыслов; но он воздержался от дальнейших разговоров на эту тему, поклонился, как бы соглашаясь исполнить поручение, и вышел.

«Что она затевает? — думал молодой человек, поднимаясь по лестнице. — Не могу понять. Но ясно одно: она действует против нашего общего врага. Ну и пусть действует!»

В это время Маргарита получила через Ла Моля письмо от де Муи. Ввиду того что между двумя просвещенными супругами не существовало тайн в области политики, Маргарита распечатала и прочла это письмо. Видимо, письмо оказалось очень интересным, так как она сейчас же, пользуясь наступившей темнотой в коридорах Лувра, быстро пробралась потайным ходом, поднялась по винтовой лестнице, внимательно осмотрелась и легкой тенью проскользнула в переднюю короля Наваррского.

Со времени исчезновения Ортона переднюю никто не охранял. Это исчезновение, о котором мы не упоминали с того момента, когда читатель наблюдал за трагической кончиной Ортона, очень встревожило Генриха Наваррского. Он поделился своей тревогой с баронессой де Сов и Маргаритой, но и та и другая знали не более его. Правда, де Сов сообщила кое-какие сведения, на основании которых в его уме сложилось совершенно ясно представление о том, что бедный мальчик стал жертвою каких-то махинаций королевы-матери, и вследствие тех же махинаций он сам едва не был захвачен вместе с де Муи в трактире «Путеводная звезда».