Королева мести

Впервые за все время, проведенное в нашем доме, Брунгильда не стала просить Гуннара сыграть на арфе. Да и у него самого не было настроения для музыки. Вместо арфы он принялся вырезать из кости фигурку, которую начал прошлой зимой, но так и не закончил. Скульптура должна была изображать Водена, но походила на бога меньше всего. Нет, это одутловатое лицо, безумные глаза и искаженный гневом рот скорее напоминали самого Гуннара. Может быть, Гуннар тоже это заметил и поэтому работал над фигуркой без желания, все время откладывая в сторону и подолгу глядя в огонь.

Когда совсем стемнело, Гуннар отложил резьбу и громко сказал, что идет спать. Потом встал и пошел с низко опущенной головой, не сказав больше ни слова. Вскоре Брунгильда последовала за ним. Я немного подождала, потом отложила свою пряжу и пожелала Хёгни, матери и Гуторму доброй ночи. Мать, весь вечер сидевшая, поджав губы, ничего не ответила.

Я металась из угла в угол, когда в спальню вошел Сигурд. Закрыв завесу, он схватил меня за руки и сказал:

— Я должен с тобой поговорить, — Голос его был громким и требовательным. Я прикрыла его рот рукой и потянула в угол, где находились наши матрасы. Мне не хотелось быть рядом с ним, но я уложила его возле себя и накрыла нас обоих с головою, чтобы никто не подслушал нашего разговора.

— От того, что я скажу, тебе может быть очень больно, — начал он.

— Тогда позволь мне избавить тебя от страданий. Не надо рассказывать мне то, о чем мне и так уже известно, — ответила я. — Я знаю о той ночи в пещере с Брунгильдой. Она сама мне об этом сказала. И я знаю, что сегодня вы встречались. Я была за кустами возле купальни, когда ты проходил мимо них.

Наши лица приблизились настолько, что я почувствовала, как он резко вдохнул.

— Гудрун, — прошептал он.

— Позволь мне договорить. Я скажу тебе то же, что сказала и ей, хотя недавно уже пожалела об этом: я не буду мешать вашей любви. Но вы сегодня поступили опрометчиво. И поэтому мне пришлось лгать…

— Гудрун, я ее не люблю.

— Не надо меня обманывать! — воскликнула я. Потом заставила себя говорить тише. — Не надо меня обманывать. Я и так уже достаточно долго изображала дурочку.

— Гудрун, ты должна меня выслушать. Ты права о ночи в пещере. Это было. Я не знаю, как это произошло. Вернее, знаю и постараюсь тебе объяснить все, что смогу, если только ты согласишься меня выслушать. Но сегодня я встретился с ней, только чтобы сказать, что та ночь в пещере была ошибкой. Ты должна мне поверить.

Мне было трудно в это поверить, потому что весь день я убеждала себя в обратном. Но слезы радости уже наполнили мои глаза, и мне пришлось удерживаться, чтобы они не потекли по щекам. И честно говоря, мне не хотелось расставаться со своим гневом.

Не дождавшись ответа, Сигурд быстро продолжил:

— Ты видела ее лицо. Ты должна понимать, что я не лгу. Брунгильда пришла в ярость, когда услышала то, что я ей сказал. Она призналась, что вышла замуж за Гуннара только ради того, чтобы быть рядом со мной. И возмутилась тем, что я не объяснился с ней до свадьбы… А я ответил, что открылся бы ей, но она казалась счастливой с Гуннаром, к тому же у нас просто не было возможности поговорить. Брунгильда не поверила, что я предпочел ей тебя. Говорила, что я слаб и бесчестен и привязан к тебе лишь чувством вины. Да, я слаб и бесчестен. А мое чувство вины, Гудрун, держит меня крепче, чем собственная тень. Но моя привязанность к тебе не имеет к этому никакого отношения, и я сказал ей об этом. Тогда Брунгильда пала на колени, обвила руками мои ноги и поклялась в следующем: ты приходила к ней перед свадьбой и призналась, что не хочешь заниматься со мной любовью, молила валькирию о том, чтобы она стала моей любовницей, чтобы… Я ей не поверил. Но она настаивала на своем. Сказала, что мои поцелуи и объятия вызывают в тебе лишь отвращение. Велела мне спросить тебя об этом. Я ответил ей, что она лжет, но она не сдавалась. Брунгильда потребовала, чтобы я немедля нашел тебя и спросил. Еще она сказала, что завтра будет ждать меня на том же месте, где мы встретились сегодня. А если я не приду, то вернется назад, к своей прежней жизни, среди зверей. Лучше так, призналась Брунгильда, чем быть женой Гуннара и каждую ночь слушать, как он перечисляет руны, которые она должна написать на его мече войны. И еще она назвала меня глупцом, потому что я отдал меч Гуннару. Брунгильда говорила о множестве недостатков твоего брата, но я уже почти не слышал ее. Я думал о тебе, о том, что должен найти тебя и рассказать о ночи в пещере. О том, что мужчина, за которого ты вышла замуж, именно таков, каким меня назвала Брунгильда, — слаб и бесчестен. Даже более того… И еще о том, что должен спросить тебя, правда ли сказанное ею о тебе. Хотя, если это правда, я это заслужил.

Мне было о чем подумать, и на эти размышления у меня ушло много времени. Когда я коснулась лица Сигурда, чтобы показать, что гнев оставил меня, я почувствовала, что оно влажно от слез.