Королева Наташка

Четверо «гвардейцев» тащат закрытый мешковиной сундук. Ставят его на торец, освобождают от чехла. Белое, угловатое, мучительно знакомое по фильмам, но совершенно неуместное здесь и сейчас… С длинной никелированной ручкой на передней панели Холодильник?! Парень, стоящий справа, распахивает дверцу. Из недр ящика, на собравшихся, пыхает холодом. Растекаются по каменным плитам пола клубы морозного пара. Внутри звякают бутылки и матово поблескивает нержавеющими боками стальная выварка с мороженым. Кажется, праздник удался. Мороженое — я обожаю… А холодильник, в подарок — это совсем по-домашнему. По нашему… Наверное, Фриц — первый политический деятель в современной Европе, у которого будет дома нормальный холодильник. Вот только куда его ставить? Там же, вроде бы, испарительная система на твердой углекислоте. Раз в неделю — заправка. И обязательно — выхлопной патрубок на улицу. Дырку в стене вертеть?

Подарки сложили на свободной стороне длинного стола. Холодильник — водрузили прямо на скатерть. Снова взвыло самовозбуждение радиотрансляции. Включен прямой канал… Комендант берет слово… Веско, говорит, душевно… На трех языках. Откуда он латыни нахватался? Вроде по образованию биолог. Не важно! В голове сладко шумит. Фриц сидит рядом, в торце, а гости — вдоль, по пять человек с каждой стороны. С «прокладками» из курсантов. Папа — против коменданта, ближе к холодильнику и скипетру с печатью… Барон со стольником — ближе к нам. Разумно. Не по-русски или европейски, а холодным государственным смыслом.

(обрывок ленты от радиотелетайпа)

Если закрыть глаза — кажется, что в зале собрались сотни полторы народа. Динамик передает через эфир скрип стульев, негромкие фразы, стук ножей, звон посуды. Рядом и за тысячи километров люди усаживаются за стол… В нашем Ангарске — глубокая ночь. Прохождение радиоволн отличное… Маму слышно — будто она рядом стоит. А сколько людей просто слушает нас, не имея возможности включиться в беседу? Эфир открыт для всех! Трансляция идет на длинных волнах, принимай — не хочу. Когда-нибудь, через много лет, народа у нас станет много и ощущение большой семьи может размыться. Мама рассказывала, что в больших городах, люди могут годами (!) не знать, как зовут соседа по лестничной площадке. Урбанизация. Надеюсь не дожить.

Оператор поставил пульт управления радио на скатерть, отодвинув в сторону тарелки. Когда работают на одной волне десяток приемо-передатчиков — за устойчивостью системы надо следить непрерывно. Посвист самовозбуждения периодически раздается, но сразу же и пропадает. Удачный день… Ни атмосферных помех, ни грозовых разрядов. Новое переключение. Вот теперь помехи слышны. Или это не помехи? Снова закрыла глаза, сосредоточилась… Фриц говорит по-немецки, с вопросительной интонацией. Что-то, насчет — всем ли роздано по куску хлеба и мяса? Это где же такие бомжи завелись, что едят руками, но радиостанцию имеют? От удивления открываю глаза.

Звяканье раздается здесь. Курсанты пластают ножами поросят. А вот булькает — в динамике. Нарочито, словно микрофон специально держат у наполняемого стакана. На фоне характерного свиста ветра, свиста паровых турбин и поскрипывания дерева, звуковая картинка складывается в образ — над вечерней Балтикой воздушная стихия болтает крылатые сцепки с десантом. Ребята — сейчас с нами. Сидят на ящиках и рундуках, подстелив чистый брезент и расставив между ног термосы. Готовы закусить… и выпить… Им лететь ещё целую ночь, логика нарушителей понятна. Протрезветь, до высадки, успеют. Хотя дисциплина — ну, вы сами понимаете… чуток усопла. На вопрос, Фрица, королевским рыком — «Кто тут главный? Для кого был отдан приказ о сухом законе?», динамик, со смешком, отвечает на ломаном русском, «что лев, разумеется — царь зверей, но цепляться к птичкам не по чину». И добавляет басом — «Ради такого дня, займи — но выпей». Спорить бесполезно. Большие мальчики играют в викингов. Дотянуться до остряка — руки коротки… Портить торжество перебранкой — потерять лицо. Папа делает Фрицу знак — забей… Стольник понимающе улыбается. Наверное, у него свои ассоциации. Мой благоверный (не могу, пока ещё, сказать официально — муж), похоже, представляется боярскому сыну удачливым вождем маленькой дружины. Каждому — своё… От куска жаркого поднимается ароматный пар. Горячая вареная картошка сама рассыпается крахмальными ломтиками. Свежий помидорный салат пахнет растительным маслом и мелко рубленым чесноком. Интересно, Миша Плещеев будет питаться, как дома привык или таки осквернит руки вилкой? Да какое мне вообще дело? Кушать хочу!