Королева с опытом работы

Не знаю, как виконту удалось усмирить Адемара, то ли приезд его родителей повлиял, то ли звезды так сошлись, но больших хлопот мне муж не доставлял. Вечером раздавался короткий стук в дверь, разделяющую наши спальни, Адемар вежливо желал мне доброго вечера, и снимал халат. Я поднимала повыше ночную сорочку и разводила ноги. Через пять минут разглядывания кисточек балдахина я была совершенно свободна, Адемар уходил, так же вежливо пожелав мне приятных снов.

Через месяц он выслушал неутешительный вердикт лекаря, и я имела с мужем крайне неприятную беседу. Адемар считал, что делает со своей стороны все согласно договору и подозревал меня в обмане. Я, разумеется, ни в чем не признавалась. Многие пары годами не имеют детей, мы ведь так недолго женаты, все в руках богов, нам ли судить об их замыслах? Я ведь не препятствую исполнению супружеского долга, какие ко мне претензии? Вот, и лекарь подтвердит, далеко не все дни благоприятны для зачатия. Любовника не завожу, даю шанс укорениться семени законного мужа. На это Адемару сказать было нечего, поскольку в его неверности сомнений не было ни у кого во дворце, начиная от гофмейстера до последней посудомойки.

Возможно, надо мной бы стали смеяться, но меня настолько мало волновали половые приключения мужа, что фрейлины даже сплетни о нем не рассказывали, знали, что не дождутся ни обиды, ни удивления, ни гнева. Кому же интересно сплетничать, не получая эмоциональной реакции? Я вполне могла похвалить или не одобрить очередную дамочку, дорвавшуяся до герцогского тела, но не опускалась до этого. Королеве не к лицу распускать язык, и костерить неверного мужа, как простолюдинке. К тому же мне не жалко, пусть пользуются.

Однако тут Адемар меня удивил – первой дамой двора Сесиль не стала, несмотря на все ее старания. Он пользовался ею, как и прочими дамами. Но не прислушивался к ее мнению, не позволял навязывать решений и выказывал мне при посторонних полнейшее уважение, как впрочем, и я ему. Истерики и сцены ревности фаворитки на него тоже не действовали. Разумеется, Сесиль была страшно обижена, и виноватой в охлаждении чувств считала меня.

После двух попыток отравления одной фрейлине теперь приходилось пробовать всю мою еду и питье. Ну, я не виновата, что во взбитых сливках заметила голубоватый отлив явно посторонней взвеси, а в питье – неприятный осадок. Такая я вот глазастая и внимательная. Дамы приписали мою нюхливость вполне определенной причине, но их с Адемаром снова ожидало разочарование.

– Идемте за мной, – пригласил меня Адемар как-то вечером. Мы спустились по парадной лестнице, прошли два узких служебных коридора и по винтовой лестнице еще на три этажа вниз.

– Это пыточные подвалы виконта Штернблума? – поинтересовалась я, заходя в сумрачный подвал с низким сводчатым потолком.

– Не совсем, – уклончиво ответил Адемар.

– Итак? – кроме холодных стен, и квадратного деревянного постамента в комнате ничего не было.

– Видите ли, дорогая супруга. Я подумал, что, вероятно, я мало уделяю вам внимания, коль вы до сих пор не беременны. Везет же некоторым людям, у них получается с одного раза! – вздохнул Адемар.

– Все в руках богов, – лицемерно вздохнула я. – Сочувствую вам.

– Ах, прекрати, боги тут не причем! Ты не бесплодна, я же сам видел твое брюхо и дохлого ублюдка. Я не знаю, что ты делаешь до моего визита и после. Мне сказали, что существуют средства, препятствующие зачатию.

– Правда? Поведайте мне о них! – я переигрывала, и сильно.

– Я запру тебя здесь на два-три дня. Чтоб ты не имела возможности принять ванну с вашими хитрыми средствами. И уделю очень много своего внимания, – хищно прищурился мой муж.

– Здесь!? Адемар, завтра совещание Совета, аудиенция, обед с посланником Иллирии, визит в университет…

Адемар шагнул ко мне, стиснул талию, схватил за волосы на затылке и оттянул голову назад.

– Если б ты знала, как я тебя ненавижу!

– Взаимно, – прошипела я. – Но я не вижу причин морозить меня здесь, в таком неуютном помещении. Простуда весьма вредит женскому здоровью. Достаточно провести со мной пару суток в спальне, если уж так скучаете по моему обществу.

– Ты же орать будешь, – усмехнулся Адемар. Отпустил меня и отступив на шаг, с щелчком расстегнул пряжку ремня.

– Что!? Что за глупые шутки? – возмутилась я.

– А я не шучу, – Адемар щелкнул в воздухе упругой кожаной лентой.

– Только посмейте меня ударить! Я стану вас презирать, – стараясь говорить твердо, я попятилась. – Ваше поведение недостойно мужчины.