Королева Солнца: Аварийная планета

Нужна ли ему интимность? Или он выбрал автомат, только чтобы сэкономить деньги?

Раэль улучила момент и перешла с общих тем на личную:

– В этом смысле мы с Тигом полные противоположности.

Джелико взглянул на нее, и Раэль, ощутив некоторую настороженность в его взгляде, добавила:

– Хотя тебе это и в голову не пришло бы, познакомься ты со мной в университетские годы. Мы, студенты, увлекавшиеся психологией, легко вступали в отношения и охотно и счастливо транжирили время, обсуждая и анализируя каждую свою мысль, впечатление или ощущение. Просто поразительно, что мы вообще что-то еще успевали делать. Эти отношения длились недолго – пока не заканчивался запас снов, которые мы толковали, или музыкальных и художественных пристрастий, в которых выискивали символический смысл.

– Звучит мрачно, – с кривой улыбкой заметил Джелико. – Я бы скорее дал себе выдрать зубы через уши, чем пройти через такие испытания.

Раэль рассмеялась:

– Мне кажется, все думали так же, поскольку – по крайней мере, в те годы – никого за пределами нашего факультета мы не интересовали. Полагаю, это неизбежно: мы по возможности выбираем спутников в своей профессиональной среде.

Итак, слово было сказано – оно могло стать увертюрой.

Джелико снова помедлил с ответом, и тут опять вспыхнула зеленая лампа, и капитан обернулся с поспешностью, которая выдавала, насколько он обрадовался этой помехе.

Они осторожно извлекли из автомата благоухавшие пряными ароматами тарелки с едой, следя за тем, чтобы зеленый горошек не взмыл в воздух. Раэль, наблюдая уголком глаза за Джелико, обратила внимание на его отсутствующий взгляд, словно мысли капитана витали на расстоянии десятков световых лет отсюда.

Она посмотрела на него. Джелико, будто почувствовав взгляд, повернулся и слегка кивнул.

– Флиндик, – сказал он.

Сквозь окружающие тонкие листья растений Раэль увидела массивную фигуру в причудливых канддойдских «доспехах», с привычной легкостью входящую в уединенную кабинку прямо напротив огромных полукруглых окон. Флиндик тут же скрылся за непроницаемой стеной цветов.

Джелико нахмурился и встал:

– Он говорил, что мы можем обращаться к нему с любой проблемой. Как раз сейчас она у нас и возникла.

– Может, он не в настроении заниматься делами, – предупредила Раэль.

Джелико, по обыкновению, коротко кивнул:

– Я только попрошу его назначить встречу. – И выскользнул из кабинки.

Раэль смотрела, как капитан лавирует между столиками в направлении более изолированной части ресторана – около окон. Его движения были точны и экономны, но иногда в них проскальзывал намек на скрытую мощь, таящуюся в этом поджаром теле. Он уже подошел к кабинке Флиндика, однако перед самым цветочным барьером из-за папоротников возник канддойд и остановил Джелико.

Разговор был коротким. Капитан повернул назад, а Раэль занялась едой. Через минуту он уже снова сидел на своем месте, и Раэль вопросительно взглянула на него.

Джелико слегка пожал плечами:

– Попробовать все равно стоило. Этот его канддойдский холуй, видимо, намеревался весь вечер расточать передо мной комплименты, но было совершенно ясно, что до Флиндика мне не добраться. Памятуя о худапийских тыквах, я просто сказал, что загляну к нему в служебное время, и ретировался.

Капитан улыбнулся и взял вилку.

Некоторое время ели молча.

Раэль заговорила первой, похвалив отменное качество своего блюда. Возобновилась непринужденная беседа о самых разнообразных предметах, начиная с закатанских мозаик и кончая о’ксиххской музыкой.

Они уже наполовину выпили восхитительный, редкого сорта кофе, когда их внимание привлек похожий на свирель голос из терранской секции зала.

– Хо! Ха! Мой удивлен! Поражен! – Восклицание сопровождалось настоящим каскадом стрекотаний. – Ты еще спрашивать, ты, проспавший твой мозги, о Локанадд.

Раэль обернулась и увидела двоих канддойдов, стоящих у входа. Один – украшенный зелеными ленточками – не произносил ни слова, зато, словно целый оркестр, щелкал, свиристел, цокал, щебетал и скрипел. Другой, невысокий, мужского пола, щеголявший экстравагантными пламенными узорами, высоко воздел ручки:

– Но тебе ведомо не хуже, нежели собственное имя – а оное есть Дурень, – что гостей моих нельзя беспокоить зловонными угрозами вон того бандитского отребья. Исчезни! Боле не раздражать меня твоими гнусными нашептываниями! Поспешай, покуда твой бакенбард не испепелил мой праведный гнев!

Помалкивавший канддойд попятился, и его стрекотание замерло на траурной ноте. Ярко-пламенный с жужжанием впорхнул в зал и начал крутиться между столиками, извергая бесконечный поток приветствий, комплиментов, похвал и вопросов, на которые, впрочем, не давал времени ответить.