Королева стендапа

Мы с папой одновременно вскакиваем с дивана. Нет, дело не в том, что кто-то из нас хочет протиснуться к Линн первым. Можно подумать, это не Линн, а Бейонсе[20] и мы оба до смерти хотим оказаться поближе к ней. Линн невдомек, что энтузиазма у меня как у переутомленного ленивца. Но я успеваю подойти к ней первой. Я пожимаю ее руку и говорю:

– Шаса, то есть Саша!

Господи, я неправильно произнесла свое имя?! Что происходит? Никогда в жизни со мной такого не случалось. Ну, может быть, когда я была маленькой. Я называла себя Бойбой. Неизвестно почему.

Чтобы исправить положение, я говорю радостным, как мне кажется, голосом, но, по бабушкиному выражению, в меру веселым.

– Приятно познакомиться!

Папа удивленно смотрит на меня и тоже протягивает Линн руку.

– Аббе, то есть Альберт.

– Пойдемте со мной.

Линн ведет нас по коридору.

Пока мы идем за ней, я делаю папе круглые глаза и развожу руками, словно хочу сказать «WTF?»[21], а он пожимает плечами и смотрит на меня, словно хочет сказать «Понятия не имею!». И в этот момент Линн поворачивается к нам:

– Сюда, пожалуйста!

Она показывает на приоткрытую дверь.

Внутри я замечаю четыре небольших кресла вокруг маленького стола. В углу письменный стол. В окно пробивается такой яркий луч солнца, что мне трудно смотреть. Линн подбегает к окну и опускает жалюзи:

– Слишком ярко!

Я говорю:

– Света не бывает много.

Потому что я счастливая и нормальная и люблю все яркое и теплое, например солнце. Счастливые дети любят солнце, так ведь? Надеюсь, меня попросят что-нибудь нарисовать. Тогда я нарисую солнце. И красный дом. И счастливых играющих детей.

Я выбираю кресло, стоящее в углу. Бабушка никогда не садится спиной к двери. Она утверждает, что ковбои так не делали, потому что в этом положении их могли застрелить. Бабушке, понятное дело, далековато до ковбоев, и немного найдется людей, менее подверженных риску быть застреленными, чем она. Но так и вправду безопасней.

Когда мы усаживаемся в кресла, Линн говорит:

– Что ж… Меня зовут Линн, я психолог. По телефону вы, Аббе, извините, Альберт, разговаривали не со мной, но я прочитала Сашину карту. Я знаю, что произошло с твоей мамой, Саша. Она покончила с собой.

Покончила с собой.

Эти слова как будто повисли между нами в воздухе. Как будто их написали огненными буквами. Вероятно, я должна быть недовольна, что она так сказала. Но против своей воли я чувствую, что мне это нравится. Что она сказала вот так прямо. Другие обходят эти слова. Шепчутся и думают, что я не слышу. Говорят, типа, «мама уснула вечным сном», или «ее больше нет с нами», или «она ушла». Если бы она ушла, то могла бы вернуться!

Линн встречается с папой взглядом.

– Насколько я понимаю, ваша дочь вызывает у вас беспокойство, потому что не показывает своих чувств… так?

Я широко улыбаюсь, чтобы показать, как много у меня чувств. Радостных. Потому что я счастливая и нормальная.

– Да, это так.

Потом она поворачивается ко мне.

– Саша, я совсем тебя не знаю, может быть, расскажешь немного о себе? О своей жизни? Чем ты любишь заниматься в свободное время?

– Э-э… я?

– Или, если тебе трудно, я могу начать первой и рассказать о себе.

Я говорю, широко улыбаясь:

– Нет, я сама могу начать, только мне ужасно хочется пи`сать.

Папа удивлен:

– Как… сейчас?

– Ага.

– Окей, – говорит Линн и встает.

Она открывает дверь и показывает на туалет в нескольких метрах от нас. Я вскакиваю и быстро направляюсь туда. В туалете я достаю телефон и гуглю: «Чем занимаются счастливые нормальные дети?» Ничего подходящего, кроме того что они любят яркие цвета. Я хмыкаю. Что за глупость! Как будто все дети любят одно и то же.

Снова набираю в «Поиске»: «Счастливый и нормальный ребенок. Что он делает?» Опять ничего полезного, только одна статья, где написано, что хорошо развитые люди чаще подвергаются депрессии. Да, в точку.

И только когда я набираю «обычный счастливый ребенок двенадцати лет», находится кое-что действительно полезное. Я отпираю дверь и спешу назад, чтобы не забыть, что я почерпнула в гугле. Я вхожу в комнату, папа и Линн смотрят на меня.

Я усаживаюсь в кресло и начинаю:

– Так вот. Расскажу немного о себе. Я совершенно нормальная. Счастливая и нормальная. Я люблю заниматься нормальными вещами, например петь в хоре. Мне это нравится.

Папа с удивлением смотрит на меня.

– Но… ты же не поешь в хоре?

– Нет, но хочу начать!

– Значит, – говорит Линн, – ты хочешь начать петь в хоре. А сейчас что ты делаешь в свободное время? После школы или на праздниках?

– Я люблю печь! Особенно пончики.

Это действительно так, и это совершенно нормальное занятие. Я думаю, может, рассказать шутку про пончик, но боюсь, это будет выглядеть не совсем нормально.

Линн улыбается:

– Я тоже люблю печь.

Я продолжаю:

– Еще я люблю работать в саду. Прекрасное занятие.

– Но, Саша, у нас же нет сада, – встревает папа.

– Нет, но мне бы хотелось его иметь! Я была бы счастлива! Я хочу сказать, стала бы еще счастливей. Что еще я люблю? Люблю проводить время с Мартой, это моя подруга.

Линн спрашивает:

– А что тебе нравится в Марте?