Королева сыска

Борис Алексеевич махнул рукой и снова опустился в кресло. Увы, он понимал, что Гюрза не блефует. Как бы ей ни нужен был человек, не по делу ляпнувший про Марьева, она действительно может взять и просто так уйти. Ни с чем. Мол, лажово провела допрос и не выведала нужную информацию - ну и пес с ней... Но понимал он и то, что она слово сдержит. И доставшееся с таким трудом директорское кресло уплывет навсегда. Вместе с его директорской задницей. А эта падла Гюрза через денек-другой найдет другого, кто тоже слышал от Тенгиза про заказуху депутата и кто молчать не будет...

Виктор Беляков мог бы поклясться, что слышит, как скрипят колесики в мозгу Герасимова.

Выход из положения ищут. Но тщетно: Гюрза приперла директора к стенке. Будь у Болека немного времени - день, час, минута, - он бы выкрутился.

Однако у него не было даже минуты.

- А.., а мне вы сможете дать слово, что я нигде никак не засвечусь? За себя слово и за него, - наконец подал голос Борис Алексеевич и страдальчески кивнул на молчащего Виктора.

- Дам я тебе такое слово, Болек, дам. - Гюрза поморщилась и не садясь закурила новую сигарету от директорской зажигалки. - В следующий раз не будешь языком трепать прилюдно. Давай про дело. Откуда ты узнал, что Марьева собираются гасить? Кто из твоих знакомых ляпнул?

Директор до сих пор еще что-то прикидывал, и эти прикидки отражались на его лице: брови изогнулись дугами, оттопырилась губа, искривились уголки рта. Но все эмоции пропали с лица, когда Борис Алексеевич решительно потер ладонями по столу. Он, похоже, сделал выбор.

- Короче, так, - Борис Алексеевич кашлянул в кулак. - Еще в октябре это было. Один черный грузин, Тенгизом звать, пригнал тачку на продажу.

Тачка чистая, гадом буду, и мы...

***

- Что думаешь, Виктор? Какие мысли имеешь? - спросила Гюрза, когда они сели в машину.

Заурчал мотор, заработала печка.

- Прижали вы его грамотно, - начал Беляков. - Разделали под орех. М-да... - он запнулся, глядя, как на лобовом стекле тает снежная крупа.

И честно ответил на вопрос:

- Вот только, Гюзель Аркадьевна, вы его своим именем прижали. Известностью. Гюрзой придавили. Без этого... - Виктор развел руками, - без этого не стал бы он откровенничать.

Гюрза его словно бы и не слушала, думая о своем.

- Верно, я его на примитивный понт взяла, - наконец кивнула она. Такая погода вгоняла ее в тоску. А впереди еще декабрь - вообще застрелиться и не жить... - Но только потому, друг мой Виктор, что колоть его надо было быстро, нахрапом. Не давая опомниться. Иначе ушел бы в глухую и тогда уж точно слова нам про этого Тенгиза не сказал бы. Такие люди только тех, кто сильнее их, слушаются. А ты? Нельзя было, Витя, уходить от него ни с чем. Значит, ты проиграл. Теперь ты для него не сила, он тебе не скажет даже, который час.

Не правильно ты действовал.

- И как же надо было?

- Не знаю, - она пожала плечами. - Тут, конечно, многое от ситуации зависит - ты к нему пришел или он к тебе. В форме ты или в гражданке. Утром или вечером...

- Ну да, - хмыкнул Виктор, - нас так и учили...

- Да забудь ты про учебники, - отмахнулась Юмашева. - Об этом сотни томов понаписано, а в реальности-то иначе получается. Чисто на интуиции. На подсознании. Ты должен почувствовать, кто перед тобой сидит. С ходу, и тут же выстроить линию допроса...

- Интуиция... Это ж сколько лет пахать нужно, чтоб она появилась...

- Бывает, и жизни не хватит. Опыт - это, конечно, хорошо, но без чутья никак. У правильного опера, думаю, оно с рождения есть. Это как врожденный музыкальный слух - либо он есть, либо его нет, и никакие занятия не помогут. У меня вот, например, чутье имеется. То есть, конечно, случалось, я не всегда раскалывала клиента - ну и что с того? Сегодня не заговорил, завтра изливать душу начнет. Рано или поздно все начинают. Усекаешь, о чем я?

- С трудом, - помолчав, признался Виктор. - То есть вы блефовали, когда собирались из его кабинета уйти с пустыми руками? Не расколов?

- Почему? Запросто бы ушла. Только вот он бы меня не отпустил. Это я тебе точно говорю.

- Но вы, как я понял, этого Болека знали раньше?

- Слыхала про его делишки. Он раньше иномарки на заказ угонял, а потом поднялся. Теперь ими торгует... Но долго не продержится - сядет через годик-полтора максимум.

- Вот и я говорю. А как бы вы его кололи, если б не знали, кто он такой, и не были бы знаменитой Гюрзой?

- Опять же, Витя, не знаю. Ну, сначала бы справки про него навела кто он да чем пахнет, чего ты, кстати, не сделал, потом пришла бы и действовала уже по обстоятельствам. Хотя... - она задумалась. - Если покумекать... Вот ты его уже видел, разговаривал с ним. Ну-ка, ты, оперативник, опиши мне этого человека. - Она почти в точности повторила слова, которые говорил ему подполковник Григориев, когда просил описать саму Юмашеву. Тогда Виктор попал впросак. Не промахнуться бы сейчас...

- Э... - Беляков побарабанил пальцами по "баранке", - ну, из бывших шестерок, судя по всему. Сидел разок - одна "гайка" вытатуирована на пальце. Самоуверен, нагл... Типа того.