Королева сыска

На подиуме появился представительный господин с микрофоном в руке, с лицом заправского весельчака. Тоже, кстати, довольно известный и вполне узнаваемый артист развлекательного жанра. Он-то и напомнил с шутками и прибаутками, зачем они все здесь собрались. Потом рассказал анекдот. После чего, указав на стены, продекламировал:

Мольбертом и кистью владеет будь здоров

Крутой живописец Андрюха Рублев!

Легко нарисует хоть тонну селедки

Нормальный художник Кузьма Петров-Водкин!

Снова над ухом зазвучал шепот Аркадия:

- Это, конечно, не Якубович, но из местных развлекал - один из самых высокооплачиваемых.

Хотя стишки - явный плагиат...

Между тем конферансье, посчитав, что начало веселью положено и публика заведена, провозгласил тост за дальнейшее процветание фирмы. И тотчас же все поднялись с бокалами в руках.

Затем конферансье сменили артисты - клоуны из нашумевшей в перестроечные годы шоу-группы "Лицедеи". В желудки опустились первые куски еды (понятно, отборной, первосортной), и по пищеводам вновь заструилось полусладкое шампанское. Клоуны же тем временем завывали, улюлюкали и подпрыгивали.

После клоунов чередой пошли: тот же конферансье со своими анекдотами и балагурством, люди, отрывающиеся от столов и выходящие на сцену, чтобы поздравить преуспевающую фирму, все новые и новые артисты, выбегающие из соседнего зала; в основном это была неунывающая попса питерского разлива, то есть коллективы вроде группы "Сто пудов". Созданное ими настроение поддерживали мастера разговорного жанра, зачитывавшие юморески (главным образом почему-то высмеивались "новые русские"), В какой-то момент Юмашева спросила:

- Аркадий, ты тоже должен поздравить юбиляров?

- Нет. Не хочу и не буду.

- А тебе нравится все это?

- Еда нравится. Должен признаться, что моя жена совсем не умеет готовить. - В подтверждение своих слов Аркадий снова склонился над тарелкой.

А Гюрза уже насытилась - во всяком случае, есть больше не хотелось. К тому же у нее испортилось настроение. Ей тошно было смотреть на стены, на которых обессмысленными сейчас окнами в иную жизнь висели картины Иванова и других представителей русского реалистического искусства. Столетие назад художники не предполагали, что пишут картины, под которыми будет веселиться новое русское купечество.

"А ведь среди присутствующих наверняка есть люди верующие, - подумала Гюрза, - интересно, они-то что сейчас чувствуют? Все-таки картины Иванова картины религиозного содержания.

Даже меня все это коробит, хотя я и считаю себя атеисткой..."

В конце концов Гюрза решила, что ей следует уйти. Да, не стоит насиловать себя ради приличной или какой-то неясной перспективы. Ей захотелось уйти отсюда - и она уйдет. Действительно, что ее здесь держит? Ведь она уже добилась - они представлены и официально знакомы. Получится ли у них сегодня разговор наедине? Наличие супруги не позволяло со всей определенностью ответить "да". Вполне возможно, жена что-то заподозрила (женская интуиция) и теперь не отпустит благоверного от себя. Впрочем, главное сделано: он ее видел, слышал, почувствовал. И если флюиды - или то, что вместо них, - "работают" не только в одном направлении, то...

- Посмотри, это она, - неожиданно прошептал Аркадий.

- Кто? - Гюрза, переключившись со своих мыслей на вопрос Аркадия, не сразу поняла, о чем речь.

- Девочка, о которой я говорил. Сегодняшняя альтернатива жене. Третья слева.

Под трехаккордный шлягер о неразделенной любви в исполнении неизвестного Гюрзе певца на эстраде задирал ноги кордебалет из шести девиц.

Юмашева отыскала третью слева. Наряд, состоявший из одних трусиков снизу и перьев сверху, позволял оценить танцовщицу в полной мере.

- Так дерзай! - усмехнулась Гюрза. - Я отпускаю тебя на свободу. Видишь ли, я сама сейчас исчезну и, может быть, уже не вернусь.

- Понимаю, - кивнул Аркадий.

- Значит, ты не обидишься?

- Да что ты! Я надеюсь, и девочка не обидится на мое нескромное предложение подвезти ее до дома.

Они провели за столом уже достаточно времени, так что вполне можно было подняться и выйти из зала, - во всяком случае, это не выглядело бы верхом неприличия. И многие из гостей действительно вставали и отправлялись на перекуры, чтобы обсудить свои дела в тишине других залов.

Гюрза поднялась со стула, вышла в соседний зал, но и здесь было шумновато, поэтому она сразу же перешла в следующий. Там было тихо и безлюдно, присутствовала лишь женщина пенсионного возраста, сидевшая на служебном стуле с книгой в руках. "Конечно, одна из служительниц, ее обязали охранять в этот вечер картины и музейное имущество от разгулявшихся гостей", - догадалась Гюрза. Оторвавшись от книги, служительница окинула Юмашеву внимательным взглядом и вновь вернулась к страницам. В глазах пожилой дамы Гюрза без труда прочитала все, что та о ней думала.

Конечно же, музейной надзирательнице очень хотелось произнести что-нибудь вроде: "Никогда не думала, что доживу до такого". Однако она сдержалась - на работе ведь.